"Юлия Кантор. Война и мир Михаила Тухачевского " - читать интересную книгу автора

место батареи неприятеля у костела и определил их окопы. На основании этих
сведений наша артиллерия привела к молчанию неприятельскую батарею"24.
С 4 по 15 октября полк воевал в Ивангородской области:
за бои 10-13 октября под Ивангородом Тухачевский удостоен ордена Св.
Анны 3 степени с мечами и бантом. С 16 октября по 30 ноября - семеновцы
брошены в бои под Краковом, и подпоручик Тухачевский "зарабатывает" орден
Св. Анны 4 степени с надписью "За храбрость" - за бой 3-5 ноября под Посадом
"Скала"25. Таким образом, график боев точно совпадает с перечнем боевых
заслуг.
Упоминание еще об одной награде - ордене Св. Анны 2 степени с мечами
содержится в "списке офицеров лейб-гвардии Семеновского полка по старшинству
в чинах " за 1917 год. В этом документе получение награды датировано 1915
годом26. Наградной лист свидетельствует "о высочайшем утверждении
пожалования командующим 9-й армии... ордена Анны 2 степени... за боевые
отличия, отлично-усердную службу и труды, понесенные во время военных
действий"27. Для подпоручика получить такой орден - событие почти
невозможное. По существовавшей тогда практике на него могли рассчитывать
чины не ниже капитана. Тухачевский и здесь стал исключением.
Судя по архивным материалам, ордена Тухачевский получал в среднем раз в
три недели. Даже обладая гипертрофированной скромностью, трудно не испытать
головокружение от таких, действительно ярких, успехов.
Тухачевский особой скромностью не отличался, но тем не менее позднее,
уже в 1920-е годы, даже в узком кругу никогда не бравировал этими наградами.
Возможно, считал их остывшим достоянием "давно минувших дней" или, что не
менее вероятно, не желал будить ностальгию...
"С фронта он часто писал и однажды осенью 1914 неожиданно приехал. Это
было уже после смерти нашего отца, который умер после его отъезда. Миша
рассказал нам, что он очень беспокоился об отце, так как о нем ему ничего не
писали и он понял, что что-то случилось, попросился отпустить его в Варшаву
лечить зубы, а сам приехал в Москву на один день, где и узнал правду"28.
Тухачевского, склонного к некоторому высокомерию, порой "оскорбительно
вежливого", то есть державшего дистанцию, в полку не слишком любили. К этой
взаимной прохладце отношений у некоторых наверняка примешивалась и зависть.
Ему явно, вызывающе везло, но везло заслуженно.
Он был успешен не только в аффекте - красивых боевых вылазках, но и в
тяжкой окопной повседневности. Даже недоброжелатели не зафиксировали ни
одного сколько-нибудь неблаговидного поступка, какого-либо недочета даже в
рутинной части несения службы. Солдат не чурался (эта при вычка пригодилась
ему позже, в Гражданскую), окопные осенне-зимние тяготы переносил легко. И
всегда был начеку.
"Бросалась в глаза его сосредоточенность, подтянутость, - отмечал А. А.
Типольт, служивший в той же роте Семеновского полка, что и Тухачевский. - В
нем постоянно чувствовалось внутреннее напряжение, обостренный интерес к
окружающему"29.
Воздух фронта заставлял бурлить кровь, пьянил воображение...
А сосредоточенность и внутреннее напряжение никак не мешали
Тухачевскому временами попросту ребячиться.
"Скучая во время долгого окопного сидения, - рассказывали его
приятели-офицеры, - он смастерил лук-самострел и посылал в недалекие
немецкие окопы записки обидного содержания. В промежутках между сражениями