"Иммануил Кант. Собрание сочинений т.4, часть 2" - читать интересную книгу автора

Но он также не может в некоторых отношениях быть добрым, а в других -
одновременно и злым. В самом деле, если он в одном отношении добр, то это
значит, что он принял моральный закон в свою максиму. Если же в других
отношениях он был бы также злым, то, поскольку моральный закон исполнения
долга вообще только один-единственный и всеобщий, относящаяся к нему максима
должна быть всеобщей, а вместе с тем только особой максимой, что само себе
противоречит *.

Иметь тот или другой образ мыслей как врожденное свойство значит здесь
не то, что он не приобретен человеком, который им обладает, т. е. что он не
виновник, а то, что этот образ мыслей был приобретен не во времени (что тот
или другой был у человека смолоду, всегда). Образ мыслей, т. е. первое
субъективное основание признания максим, может быть только одним и направлен
на все применение свободы вообще. Но сам образ мыслей должен быть принят
свободным произволом, иначе он не может быть вменен. Субъективное основание,
или причину, этого признания нельзя в свою очередь познать (хотя спрашивать
об этом неизбежно, иначе снова должна быть указана максима, в которую был
принят данный образ мыслей, а этот образ мыслей в Старые философы-моралисты,
которые столь основательно рассмотрели все, что можно сказать о добродетели,
не оставили без внимания и оба поставленных выше вопроса. Первый они
формулировали так: следует ли учиться добродетели (человек, следовательно,
от природы безразличен к ней и к пороку)? Другой формулировали так:
существует ли одна добродетель или их больше (значит, не бывает так, что
человек в одних отношениях добродетелен, а в других порочен)? То и другое
они отвергали с ригористической определенностью и вполне справедливо, так
как они рассматривали добродетель самое по себе в идее разума (каким человек
должен быть). Но если хотят нравственно судить об этом моральном существе, о
человеке, в явлении, т. е. как его нам показывает опыт, то на оба указанных
вопроса можно отвечать утвердительно, так как в таком случае его не
взвешивают на весах чистого разума (перед божественным судом), а судят о нем
по эмпирическому мерилу (перед человеческим судьей). Но об этом будет речь
еще впереди.

26

свою очередь также должен иметь свое основание). Следовательно, так как
мы этот образ мыслей или, вернее, его высшее основание не можем выводить из
какого-либо первого акта произвола во времени, то мы называем его свойством
произвола, которое присуще ему (хотя в действительности оно имеет свою
основу в свободе) от природы. То, что под человеком, о котором мы говорим,
что он от природы добр или зол, мы понимаем не отдельного человека (ибо
тогда можно было бы признавать одного по природе добрым, а другого злым), а
имеем право понимать весь род, может быть доказано только позднее, когда
антропологическое исследование покажет, что основания, которые дают нам
право приписывать человеку один из этих двух характеров как прирожденный,
таковы, что нет никакого основания делать отсюда исключения для какого-либо
человека и что этот характер относится ко всему роду.

О ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ ЗАДАТКАХ ДОБРОГО В ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЕ