"Операция "Хаос"" - читать интересную книгу автора (Андерсон Пол)

ГЛАВА 10

Изможденная и вымазанная сажей, с отчаявшимися лицами, вся наша компания оказалась в управлении полиции округа. Здесь уже находились шефы полиции и пожарные. Возле коммутатора бесился какой-то офицер. Джинни, завернув по дороге к себе, захватила свою метлу. Теперь у нее на плече ехал Свартальф, под мышкой — том «Руководства по алхимии и метафизике». Аберкромби стращал и без того перепуганного Макилрайта. Под конец я сказал Аберкромби, чтобы он это прекратил.

— Мой долг… — завелся он. — Я, как видите, исполняя обязанности воспитателя…

Нет, наверно, детекторы магии в университете необходимы. Чтобы студенты не обращали воду в самогон и не вызывали к себе в комнаты нимф. Опять же, каждый год кто-нибудь да попытается протащить на экзамен свое животное-помощника, чтобы тот подсказывал ответы из-под пиджака. И все-таки не люблю я профессиональных стукачей.

— Разберемся с ним позднее, — сказал я, пинком выставив парня за дверь. — Возможно, здесь скоро появится саламандра.

Весьма раздраженный, в комнате возник Мальзус и тут же требовательно проорал:

— Что все это означает?

Над его толстыми щеками подпрыгивало пенсне.

— Как вам известно, сэр, я был занят подготовкой к очень важному предприятию. На завтра намечен официальный завтрак членов «Клуба Львов» и…

— Возможно, не будет никакого завтрака, — хрюкнул, обрывая его, полицейский, — пока у нас имеется вырвавшаяся на свободу саламандра…

— Сала… Нет! Это полностью противоречит всем правилам! Это строго запрещено!..

Офицер у коммутатора оглянулся на нас:

— Она сейчас подожгла католическую церковь на углу Четырнадцатой и Эльма! Боже мой, все наше оборудование уже задействовано!

— Невозможно! — завопил Мальзус. — Демон не может приблизиться к церкви!

— Насколько глупым делается человек на нашей работе, — не скрывая злости, прошипела Джинни. — Это не демон! Это Дух стихии!

Когда ей удалось вновь овладеть своей яростью, она медленно продолжила:

— Не стоит слишком надеяться, что гидра сможет победить саламандру. Но мы должны вызвать ее, чтобы она могла бороться с пожарами. Саламандра все время будет опережать нас, но, по крайней мере, не весь город окажется уничтоженным.

— Если только саламандра не окажется слишком сильной, — влез Аберкромби. Его лицо побледнело, губы еле двигались. — Достаточно сильной, чтобы испарить гидру.

— Вызовите двух! — заикаясь, приказал Мальзус. — Вызовите сотню! Я не буду требовать поданного по всем правилам официального заявления на разрешение использо…

— Эта возможность ограничена, сэр, — сказал Аберкромби. — Есть условие: в зависимости от общей массы сдерживающие силы должны возрастать по экспоненте. В этом городе, вероятно, не найдется достаточно подготовленных специалистов, чтобы удержать под контролем двух Духов одновременно. Если пробудить к жизни четырех, то городу будет грозить затопление, а саламандра просто перенесется куда-нибудь в другое место.

— Алам… — Джинни положила «Руководство» на стол, веером перелистала страницы.

Аберкромби склонился поверх ее плеч. При этом не забыл заботливо положить ладонь на ее бедро. Я проглотил все, что хотел сказать.

— Алам, ты можешь вызвать для начала одну гидру и заставить ее бороться с огнем?

— Разумеется, моя прелесть! — он заулыбался. — Это элементарная задача.

Она обеспокоенно взглянула на него и предупредила:

— С гидрами бывает так же трудно справиться, как и с Духами огня и воздуха. Одного знания теории мало.

— У меня есть некоторый опыт, — он излучал самодовольство. — Во время войны… Когда все это кончится, давай зайдем ко мне, чуть выпьем, и я тебе расскажу.

Его губы коснулись ее щеки.

— Мистер Матучек! — завизжал Мальзус. — Прекратите, пожалуйста, отращивать клыки!

Я, взяв себя в руки, справился с яростью, действующей на меня так же, как и лунный свет.

— Послушайте, — сказал начальник полиции, — мне нужно знать, что будет дальше. Все эти неприятности — из-за ваших длинноволосых, и я не желаю, чтобы ваши действия еще больше затрудняли обстановку.

Я вздохнул, понимая, что Джинни и ее красавец, в конце концов, действительно заняты, и, вытащив сигарету, предложил:

— Разрешите, я объясню. Во время войны мне пришлось немного узнать о таких делах. Дух стихии — это не то же самое, что демон. Любой демон — это отдельное существо, обладающее, скажем так, индивидуальностью. Дух стихии есть всего лишь часть одной из основополагающих сил. Саламандра возникла из первичной энергетической матрицы и обрела временную индивидуальность. Она вернется в эту матрицу, если удастся покончить с ней. Это как пламя. Когда костер погасят, пламя вернется в первоначальные формы существования. Пусть будет разожжен новый костер, пусть даже он горит на недогоревших поленьях первого костра, но полученное пламя не будет идентично первоначальному. Так что легко понять, почему Дух отнюдь не стремится к первоначальному состоянию. Когда Духу удается вырваться на свободу, как это произошло с саламандрой, он готов на все, чтобы увеличить свою мощь.

— Но как саламандра могла поджечь церковь?

— Потому что у нее нет души. Она просто физическая сила. Всякое обладающее подлинной индивидуальностью существо, будь то человек или еще кто-либо, находится под сдерживающим влиянием… э-э… определенных моральных законов природы. Так, демон не выносит вида святых символов. Поступающий неправильно человек, живя на этом свете, испытывает угрызения совести. И предстает перед Судом на том свете. Но о чем заботиться пламени? А саламандра и есть не что иное, как громадный язык пламени. Она всего лишь флюктуация физических законов нашего, то есть нормального и паранормального мира.

— Так как же ее… погасить?

— Это могла бы сделать соответствующая по массе гидра. Произошло бы взаимное уничтожение. Или саламандру могла бы погрести под собой Земля. Или мог бы сдуть оказавшийся поблизости Воздух. Трудность в том, что Огонь — самая быстрая стихия. Он перескочит в другое место до того, как ему успеет повредить какой-нибудь другой Дух. Так что у нас остается лишь одна возможность — заклинание, возвращающее саламандру к первоначальному состоянию. Но оно должно быть произнесено в ее присутствии. И занимает около двух минут.

— А когда она услышит, что начали произносить заклинание, то испепелит заклинателя или удерет. Очень мило! Что же нам делать?

— Не знаю, шеф, — сказал я. — Одно знаю — это все равно что пытаться поцеловать в морду кобру, — я вздохнул. — Действовать надо быстро, потому что каждый пожар, зажженный тварью, служит ей пищей и добавляет новый запас энергии. Она делается все сильнее. Существуют определенные ограничения — например, закон кубического возрастания, — но, пока он сработает, саламандра может стать слишком сильной, чтобы человечеству удалось с ней справиться…

— И что же тогда произойдет?

— Всеобщая гибель… Нет, я подразумеваю не совсем это. Люди, естественно, призовут на помощь сильных противодействующих Духов. Но только представьте себе, с какими трудностями будет сопряжен контроль над ними. Подумайте о случайностях и опасностях, которые невозможно предвидеть. Халифат по сравнению с ними — пустяк!

Джинни, разогнувшись, отошла от стола. Аберкромби начертил мелом на полу пентаграмму. Исходящему слюной Мальзусу было поручено простерилизовать на спичке карманный нож. Вся идея состояла в том, чтобы взять у кого-нибудь немного крови. Кровь могла бы заменить обычно используемые снадобья, поскольку она содержит точно такие же белки.

Девушка положила ладонь на мою руку:

— Стив, мы потратим слишком много времени, если попытаемся собрать всех местных экспертов. Боюсь, что то же самое справедливо и по отношению к полиции штата или Национальной гвардии. Бог знает, что натворит саламандра, пока чиновники, которых ты здесь видишь, будут взывать о помощи. Но мы с тобой сможем по крайней мере проследить за ней. Подвергаясь при этом меньшей опасности, чем остальные. Рискнешь?

Я был согласен:

— Конечно. Саламандра не может повредить мне, если я буду волком. Особо повредить… Не сможет, если я буду осторожен. Но ты будешь держаться на заднем плане.

— Ты когда-нибудь слышал о клятве, приносимой членами нашего ордена? Пойдем.

Выходя за дверь, я бросил на Аберкромби самодовольный взгляд. Он надрезал свое запястье, начертил кровью магические знаки, а затем начал творить заклинание. Я ощутил, как по комнате пронесся влажный вихрь.

Снаружи была осенняя пора, высоко в небе стояла луна. Сразу в дюжине мест металось багровое ослепительное сияние. Зубчатыми силуэтами на его фоне виднелись крыши, и в ушах выли сирены. В вышине, освещенные мерцанием маленьких, безразличных ко всему звезд, носилось что-то, напоминающее ворох сухих листьев. Это, оседлав метлы, спасались бегством люди.

Свартальф прыгнул на переднее сиденье «Кадиллака» Джинни. Я поместился сзади. И мы со свистом взмыли в небо.

Внизу под нами зашипело, плюясь, голубое пламя. Городские фонари погасли. По улицам хлынула вода. Она неумолимо ревела, и в ее потоке подскакивал смахивающий на поплавок президент Мальзус.

— Черти полосатые! — ахнул я. — Что еще случилось?

Свартальф резко повел помело вниз.

— Этот идиот, — простонала Джинни, — дал гидре растечься! Короткое замыкание…

Она сделала несколько быстрых пассов своим жезлом.

Поток успокоился и вошел в берега. Образовалась круглая заводь. Ее десятифутовая глубина мерцала в лунном свете. Из воды выскочил Аберкромби и побрел, хлюпая, к ближайшему очагу пожара.

Я расхохотался:

— Сходи к нему на квартиру и послушай, что он тебе расскажет о своем огромном опыте…

— Не бей лежачего! — мгновенно огрызнулась Джинни. — Ошибка сделана не без твоего участия, Стив Матучек.

Свартальф вновь повернул метлу вверх. Мы неслись над дымовыми трубами. Неужели она действительно влюбилась в этого дьявола? Точеный профиль, вкрадчивый голос, ловко подвешенный язык. Полный джентльменский набор… Я подавил приступ боли, искоса глянул вперед, пытаясь определить, где находится саламандра.

— Туда! — перекрывая свист воздуха, пронзительно завизжала Джинни. Свартальф задергал хвостом и зашипел.

Район университета старательно пытался скрыть свою бедность. Старые, псевдоготического стиля, отделанные деревом пещеры. Нечто среднее между особняками и меблированными комнатами. Район уже начал гореть. В темноте между уличных фонарей вспыхивали многочисленные красные звезды.

Приближаясь, мы заметили, как одна звезда взорвалась и обратилась в клуб белого пара. Гидра, должно быть, сорвала патрубок пожарного крана и смылась. У меня мелькнула еретическая мысль, что саламандра окажет обществу услугу, уничтожив этот архитектурный нонсенс. Но ведь речь идет также о жизни людей и судьбе их имущества…

Громадный ужасный Дух раскачивался над пожираемым домом. Саламандра уже вдвое увеличилась в размерах, и на ее раскаленную добела сердцевину невозможно было смотреть. Вокруг узкой головы метались сполохи пламени.

Свартальф затормозил. Мы отлетели на несколько ярдов и теперь парили на высоте двадцати футов, на одном уровне с алчной пастью. Дико было видеть выгравированное на фоне ночи, освещенное ярким сиянием лицо Джинни. Она плотнее вдвинула ступни в стремена и принялась читать заклинание:

— О, Индра, Люцифер, Молох, Гефест, Дони…

Ее голос был почти не слышен в грохоте обрушившейся крыши.

Саламандра услышала. Огненные глаза обратились на нас. И немедленно она прыгнула.

Свартальф взвизгнул, когда от жара скрутило его усы (возможно, ущерб был причинен только его тщеславию), и развернул помело. Мы помчались прочь. Саламандра зарычала. Ее голос был похож на треск сотни одновременно горящих лесов.

Внезапно жар, опаляющий наши спины, исчез. Тварь материализовалась перед нами.

Закрыв лицо Джинни, я свое собственное спрятал за ее спиной, и мы пролетели сквозь стеклянную стену «Пивного парка». Вслед нам метнулся огненный язык. Метнулся и свернулся кольцом. Оставшаяся снаружи саламандра бушевала.

Мы скатились с метлы, огляделись. Пивная была пуста. Темно, повсюду следы огня. Никого не было. Увидев стоящий на прилавке доверху налитый стакан пива, я выпил его залпом.

— Мог бы предложить и мне выпить, — сказала Джинни. — Алам бы предложил…

И прежде, чем я успел решить, язвит она или просто шутит, Джинни продолжала быстрым шепотом:

— Она пыталась удрать. Собирается с силами. Она уверена в себе и надумала убить нас!

Даже в эту минуту мне хотелось сказать, что рыжие и спутанные волосы и пятна на ее аристократическом носу выглядят, как ни странно, очень даже очаровательно. Но случай не казался подходящим.

— Она не вернется сюда, — выпалил я. — Все, что она может сделать, — это с помощью теплового излучения подпалить здание, а на это ей понадобится время. Пока что мы в безопасности.

— Но… ну да. Конечно, пни плохо горят. Мне говорили, что все пивные бары университета построены из пней, армированных железом.

— Да.

Я выглянул в разбитое окно. Саламандра кинулась мне навстречу, и цветные пятна заплясали у меня перед глазами.

— Наша гостья показывает характер, — сказал я. — Ну, говори быстро свое заклинание.

Джинни покачала головой:

— Она просто отлетит за пределы слышимости. Но, может быть, удастся поговорить с ней. Понять, как…

Она подошла к окну. Корчащаяся вдоль бара саламандра вытянула шею и зашипела. Я стоял за спиной своей девочки и чувствовал себя беспомощным и бесполезным.

Свартальф, вылизывающий с прилавка пролитое пиво, поглядел на нас и насмешливо фыркнул.

— Эй, Дочь Огня! — крикнула девушка.

Рябь прошла сверху вниз по спине саламандры. Ее хвост безостановочно хлестал из стороны в сторону, поджигая растущие вдоль дороги деревья. Я не в силах описать ответивший Джинни голос. В нем был и треск, и рев, и свистящее шипение. Голос, порожденный огненными мозгом и глоткой.

— Дочь Евы, что ты можешь сказать такой, как я?

— Именем Высочайшего я приказываю тебе смириться, вернуться к своему подлинному состоянию и перестать вредить этому миру!

— Хо!.. О-хо-хо-хо! — Тварь уселась на свой зад (асфальт пошел пузырями) и прерывисто захохотала прямо в небо. — Ты, созданная из горючего материала, приказываешь мне?!

— Я располагаю силами такими могущественными, что они затушат тебя, маленькая искра. Эти силы вернут тебя в ничто, из которого ты пришла. Смирись и повинуйся, так будет лучше для тебя же.

Мне подумалось, что саламандра на мгновение действительно была поражена.

— Сильнее, чем я? — она заревела так, что пивная затряслась. — Ты смеешь утверждать, что существуют силы могущественнее Огня?! Чем я, которая явилась пожрать всю Землю?!

— Более могущественные и более прекрасные. Сама подумай, о Мать Пепла, ты не можешь даже войти в этот дом. Вода тебя гасит, и лишь воздух способен поддержать твое существование. Лучше сдайся, не медли…

Я вспомнил ночь охоты на ифрита. Джинни наверняка попытается выкинуть тот же фокус — разобраться в психологии бушующей и мечущейся твари. Но на что она может надеяться?

— Более прекрасные? — Хвост саламандры забился, оставляя на мостовой глубокие борозды.

Из тела саламандры вылетели огненные шары, посылая дождь красных, голубых и желтых искр. Прямо как Четвертого июля. Мелькнула сумасшедшая мысль: так бьется об пол ребенок в припадке истерики.

— Более прекрасные! Более могущественные! Да как ты смеешь… А-а-а! — в метнувшемся языке пламени сверкнули раскаленные добела зубы. — Посмотрим, какой ты станешь, когда я сожгу тебя! Ты умрешь от удушья!

Голова саламандры метнулась к разбитому окну фасада. Она не смогла проникнуть сквозь железную ограду, но начала высасывать воздух. Вдыхать его и выдыхать. Волна пышущего, как из топки, жара отбросила меня назад. Я задыхался.

— Боже мой… Она хочет сожрать кислород! Оставайся здесь!

Я прыгнул к двери. Джинни пронзительно закричала. Выскочив наружу, я услышал ее слабое:

— Нет!..

На меня лился слабый лунный свет, от которого я затрепетал. Вокруг беспокойно плескались огни пожаров. Я припал к горячей обочине и содрогнулся, когда мое тело начало изменяться.

Я был волком. Волком, которого не сможет убить враг. По крайней мере, я на это надеялся. Укороченный хвост ткнулся изнутри в брюки, и я вспомнил, что некоторые раны не поддаются излечению, даже когда я принимаю звериный облик.

Брюки! Черт, будь они прокляты! В горячке я забыл о них. А вы когда-нибудь пробовали стать волком, если на вас напялена рубашка, штаны, нижнее белье — и все это рассчитано на человека?

Я изо всех сил заработал своим влажным носом. Подтяжки соскользнули и обмотались вокруг задних лап. Передние лапы запутались в галстуке, а пиджак радостно превратился во что-то, напоминающее узел.

Обезумев, я катался и рвал одежду клыками. Вдруг передо мною выросла саламандра, ее хвост хлестнул меня по спине. Мгновенная опаляющая боль — и вместе с одеждой вспыхнула шерсть и кожа. Но тряпье сгорело, и я оказался свободен. Мобильные молекулы моего тела самовосстановились в считанные секунды. Полагая, что я выведен из строя, саламандра уже не обращала на меня внимания. Едва понимая, что делаю, я подхватил зубами свалившуюся с уменьшившейся ступни туфлю, приставил к ближайшему, раскаленному добела пальцу ноги саламандры и обеими лапами стал изо всех сил натягивать.

Она взревела. Развернулась кругом, готовая снова напасть на меня, и разинула пасть. Она могла перекусить меня пополам. Я быстро отскочил в сторону. Чудовище остановилось, оценило разделяющее нас расстояние. Вспыхнув, исчезло и материализовалось прямо передо мной.

Теперь мне бежать было некуда. Я вдыхал огонь, сжигающий мое отяжелевшее тело, и корчился в агонии. Я весь превратился в пламя…