"Виктор Каннинг. Рука-хлыст" - читать интересную книгу автора

конечно, мне даже и в голову не пришло брать такси и ехать к мосту
Сольферино. Девушка не собиралась останавливаться на мосту даже на две
минуты; она была в платье из голубого шифона и лисьих мехах, украшенных
чересчур большими, немного вульгарными бриллиантами, а ее глаза застилала
фиолетовая дымка, которая, как я предположил, предназначалась сэру
Альфреду. Но я не испытал чувства ревности, потому что знал, что она
проведет время с Мэнстоном.
Я зашел в мужской туалет и развернул конвертик, который Мэнстон
опустил в карман моей куртки. В нем оказался ключ от номера в этом отеле,
сигарета и письмо, в котором говорилось:

"С возвращением, старик. Осмотри комнату 101. Можешь не церемониться.
Закури сигарету и оставь окурок. Мы можем встретиться снова, но ты меня не
знаешь - не важно почему.
Ничего не бери. Это не кража. Повторяю - это не кража.
Счастливого пути. Ради.".

Сигарета была короткой, и прямо над фильтром я прочел:
"Белград-фильтр". Я знал, что это ужасные сигареты. Я разорвал письмо
и спустил его в туалет. Прочти и тут же порви. Несколько минут спустя я уже
поднимался в лифте, размышляя над тем, чем мне придется заняться. А еще над
словами: где бы я ни встретил Мэнстона, я его не знаю. А также - не брать
ничего. Я усмехнулся. И снова - не поддавайся искушению. Но я, перестал
улыбаться, когда осознал, что Мэнстон - многие другие - да, но только не
он, - никогда не говорил мне ничего подобного. А это значило, что я увяз
глубоко, очень глубоко. Внезапно я испытал ностальгическое чувство по
"Гинессу" и селедке с кухни миссис Мелд.
Номер сто первый выглядел столь же скромно и просто, как и любая
квартира за пятьдесят гиней в день: маленькая прихожая, гостиная, и по
обеим сторонам от нее - спальни, каждая со своей ванной. Я начал со спальни
миссис Вадарчи. Очевидно, она была одной из самых неопрятных женщин в мире.
Ее вещи валялись где попало. Я осмотрел все. В наряды из ее гардероба можно
было бы одеть половину исполнительниц женских ролей в "Моей прекрасной
леди", а драгоценностей хватило бы на то, чтобы устроить отличную выставку
в витрине роскошного ювелирного магазина. У меня возникло искушение
прихватить побольше этих дорогих побрякушек и немедленно уйти в отставку.
Впоследствии я несколько раз жалел о том, что не сделал этого.
Единственное, что привлекло мое внимание (никаких бумаг, которые могли бы
вызвать интерес, я не нашел), - это длинный футляр из мягкой кожи. Он лежал
на дне чемодана, наполовину заполненного потрепанным старым бельем,
которое, должно быть, носилось еще с начала века. В футляре лежал хлыст. У
него была золотая рукоятка, с обоих концов отделанная тремя обручами из
слоновой кости. Сама же ручка, судя по всему, была сделана из закаленной
стали; ее покрывала красноватая сафьяновая кожа, увитая по спирали золотым
прямоугольным орнаментом. Ремень был четырех футов в длину.
Хлыст отнюдь не выглядел игрушечным, и, когда я пару раз взмахнул им,
он с оглушительным свистом рассек воздух.
Осмотр гостиной не дал ничего. Несколько газет и журналов. На столике
стояли бутылки, огромная коробка шоколадных конфет с ликером, настоящим,
как я выяснил. Я угостился виски с содовой, выкурил половину сигареты, а