"Виктор Каннинг. Рука-хлыст" - читать интересную книгу автора

- Что вы можете сказать о нем?
Уилкинс на минуту задумалась, определяя, к какой категории людей его
можно отнести, а затем сообщила:
- Выглядит преуспевающим, но он не джентльмен. В нем есть что-то
показное. По-моему, он немного вульгарен. Его ничто не беспокоит, как и
большинство людей подобного типа.
В приемной сидит уже десять минут, но нисколько не волнуется и не
суетится. Его английский лучше вашего, за исключением тех случаев, когда вы
хотите произвести впечатление.
Она не сказала мне всего. Уилкинс всегда придерживала какую-нибудь
мысль, чтобы поделиться ею перед тем, как покинуть мой кабинет. Она,
конечно, страдала снобизмом, особенно в отношении одежды и образования.
Лицезрение галстука-бабочки могло испортить ей весь день, но больше всего
ей не нравилось во мне то, что я окончил провинциальную школу в Девоне.
- Он разведен?
- Нет. Я спрашивала.
Она всегда задавала клиентам подобные вопросы, поскольку знала, что
этой темы я никогда не касаюсь.
Уилкинс подошла к двери, а затем повернулась и посмотрела на меня. У
нее была привычка: перед тем как сказать мне что-нибудь напоследок, она
поднимала правую руку и закладывала выбившуюся прядь волос за правое ухо. У
нее были рыжие волосы - цвета ржавчины - и самые голубые, самые честные в
мире глаза. И хотя я никогда не мог представить себя с нею в постели,
думаю, она была очень сексуальна.
- У меня такое предчувствие, что, чтобы он ни предложил вам, вы должны
сказать "нет".
- Ваша доля дохода составляет двадцать пять процентов, Уилкинс.
Остальная часть принадлежит мне, и решения принимаю я.
Я никогда не обращался к ней "Хильда" и не буду.
Ганс Стебелсон оказался крупным, рыхлым мужчиной, с удивительно
круглым, большим и неулыбчивым лицом ребенка. Его глаза были словно сделаны
из коричневой пластмассы, и я уверен, что они никогда не знали слез. Он
грузно уселся - так, что стул под ним заскрипел, - рассматривая меня со
спокойствием монолита. На нем был темно-коричневый костюм, возможно
итальянский, из-под которого виднелась шелковая рубашка и тонкий галстук в
полоску, с золотой булавкой в виде руки. На пальце - золотое кольцо с
печаткой, на руке - массивные золотые часы, которые, наверное, были
способны защитить от радиации и обошлись ему не меньше двух сотен гиней.
Из нагрудного кармана торчали позолоченные колпачки двух авторучек,
наверное, Уилкинс содрогнулась при виде их.
Он положил на мой стол свои большие, тщательно наманикюренные руки
цвета сырого теста и произнес - Я приехал из Кельна и хочу поручить вам
разыскать одну девушку. - Он уставился на меня своими коричневыми глазами,
чтобы я не истолковал его слова неверно, и продолжал:
- Это молодая немка, она приехала в Лондон в поисках работы.
Но сейчас она оставила эту работу и уехала в Брайтон. Оттуда она
послала открытку моей сестре в Кельн.
- Разумеется, без обратного адреса?
- Разумеется.
Интересно, подумал я, была ли это обычная открытка, которую можно