"Юрий Канчуков. Обращения Тихона или Русский экзорсист" - читать интересную книгу автора

сбиться. Шествовал, глядя перед собой и всё далеко видя.
А народ ─ ничего. Сидел себе народ и сидел, слова тасовал... Вечернее дело
летнее, когда день уже на исходе, да ведь и еще дни будут: и завтра, и
послезавтра, и потом, и позже... И если чего сегодня не сладилось, то сладится
завтра, или послезавтра, или еще когда.
Тихон уже почти до калитки своей себя проводил, как вдруг там, рядом, ─
словцо в воздухе порхнуло, фразочка: "Они ж там и Китай накручивают, и Японию ─
всех!.."
Всего и события, что разговора негромкого клочок, с лавочки соседской, а
Тихону ─ как из ружья под ухом.
Стал, как вкопанный, калитку отворив.
Бабки там, кошелки рыночные с Федорной во главе, про политику гуторили.
Смех один! Кабы день назад, так Тихон на то и уха не раскрыл, мимо пройдя, а тут
аж задохнулся. И всего до конца еще не осознав, но про остальное уже забыв,
рванул он к баньке.
─ Ах ты ж, господи, они ж там накручивают, а я тут квартиры строю! Вон чего
надо-то, а я... Hу ничего, это мы счас, счас организуем...
Он дергал дверь в баньку, не понимая, что закрыта она и надо ему в дом за
ключом идти, какой он с утра с собой не взял, на работу спеша... А потом, поняв,
заметался.
Вечерок оформился уже, и в доме был свет.
"Верка там, где ж ей еще..."
И осадил себя Тихон: "Стоп. Обожди. Оно, может, и лучше, что так... Тут
нахрапом нельзя, не дрова колоть."
Охолонул Тихон.
Он стоял уже на крыльце и пытался собраться с мыслями.
"Та-ак... Рубашку надо надеть новую, вот что. И... побриться, разве?.."
Пошуршал по щеке ладонью.
"Hичего, сойдет. Утром же брился..."
Он ходил пока вокруг мысли новой, будто она ─ озеро, а он ─ по берегу.
Ходил вокруг и воды пока не трогал, как остерегаясь чего в воде этой темной.
Боязко ему вдруг стало, а потом и страшно.
Он почувствовал, что рука его сильно давит на дверь и дрожит... И убрал он
руку эту испуганную к себе ближе и тряхнул ею, и она мотнулась в воздухе, слабая
вдруг и беспомощная. И он весь, целиком, сделал шаг от двери. От двери, мысли,
озера: ото всего сразу ─ к себе.
Сел на верхнюю ступеньку крыльца.
Сел на крылечке своем на Посадской околице в поселке Северном в текущих
густых летних сумерках хоздворовый плотник Тихон.
Сел он, ноги расставив и руки на колени бросив.
Сел думать про себя.
Хотя чего там ─ думать?.. Думать, оно ─ работа. А тут было другое. Оно
поднималось со дна само, текло как свет через сумерки, как дым светлый, и не
было этому слов, и было этому СЛОВО: простое как хлеб и мудрое как Hебо. Хотя
сами все слова остальные никуда не делись, но были они как песок и хрустели на
зубах...
Батя пришел с войны целый.
Стреляный, резаный и штопаный, осколком дряпаный, но целый: с руками,
ногами, головой на месте.
Лето было. Первое лето с батей.