"Альбер Камю. Письма к немецкому другу" - читать интересную книгу автора

Апрель 1944


Письмо четвертое


Человек смертен? Возможно, но давайте умирать сопротивляясь, и, если уж
нам суждено небытие, то не станем соглашаться, что это справедливо.
Оберманн [Оберманн-герой одноименного автобиографического романа в
письмах Этьена Пивер де Сенанкура (1770-1846)], письмо 90
Вот и наступил день вашего поражения. Я пишу вам из всемирно известного
города, который, вам на погибель, готовит завтрашнюю свободу. Он знает, что
это не так-то легко и что до победы ему придется побороть ночь еще более
мрачную, чем та, которая началась четыре года назад с вашим приходом. Я пишу
вам из города, лишенного самого необходимого - света, топлива, продуктов, но
непобежденного. Скоро, очень скоро овеет его дыхание свежего ветра, вам еще
неведомого. И если нам повезет, мы встанем с вами лицом к лицу. И тогда
сможем сразиться с полным знанием дела - я, досконально знающий ваши доводы,
и вы, так же хорошо понимающий мои.
Эти июльские ночи одновременно и легки и невыносимо тяжелы. Легки на
берегах Сены, под деревьями, тяжелы - в сердцах тех, кто терпеливо ждет того
единственно нужного им отныне рассвета. Я тоже жду, и я думаю о вас: мне
хочется сказать вам еще одну вещь, теперь уже последнюю. Я хочу рассказать
вам, как стало возможным то, что мы, некогда такие похожие, ныне стали
врагами, как я мог бы оказаться на вашей стороне и отчего теперь все кончено
между нами.
Мы оба долгое время полагали, что в этом мире нет высшего разума и что
все мы обмануты. В какой-то мере это убеждение живет во мне и сейчас. Но я
сделал из этого и другие выводы, отличающиеся от тех, которыми вы
оперировали тогда и которыми вот уже столько лет пытаетесь насильно
обогатить Историю. Сегодня я говорю себе, что, прими я эти ваши мысли, я
вынужден был бы оправдать все, что вы сейчас творите. А это настолько
серьезно, что лучше уж мне остаться навсегда здесь, в самом сердце летней
ночи, столь богатой надеждами для нас и угрозами для вас.
Вы никогда не верили в осмысленность этого мира, а вывели отсюда идею о
том, что все в нем равноценно, что добро и зло определяются желанием
человека. Вы решили, что за неимением какой бы то ни было человеческой или
божественной морали единственные ценности - это те, которые управляют
животным миром, а именно: жестокость и хитрость. Отсюда вы вывели, что
человек - ничто и можно убить его душу; что в самой бессмысленной из историй
задача индивидуума состоит лишь в демонстрации силы, а его мораль -в
реализме завоеваний. По правде сказать, я, думавший, казалось бы, точно так
же, не находил контраргументов, ощущая в себе разве лишь жадное желание
справедливости, которое, признаться, выглядело в моих глазах столь же
необоснованным, как и самая бурная из страстей.
В чем же заключалось различие? А вот в чем: вы легко отказались от
надежды найти смысл жизни, а я никогда в этом не отчаивался. Вы легко
смирились с несправедливостью нашего, людского, положения, а потом решились
еще и усугубить его, тогда как мне, напротив, казалось, что человек именно
для того и обязан утверждать справедливость, созидать счастье, чтобы