"Александр Каменецкий. Карта родины" - читать интересную книгу автора

ладони противно взмокли мелкими каплями холодного пота. Удушающий запах
теребил желудок короткими хваткими спазмами. Во рту пересохло. С трудом
поворочав языком, мальчик собрал немного слюны и судорожно, напрягшись всем
телом, сглотнул, пытаясь подавить почти неизбежную рвоту.

Неожиданно ветер, давно уже плутавший в лугах, сильно дунул в щель не
до конца притворенной двери, наполнив мастерскую душистой свежестью.
Мальчик быстро и жадно задышал, попятился и выбежал вон. Редкие теплые
капли ласково застучали по макушке, упали на лицо и плечи. Мальчик
огляделся. Старый запущенный сад сонно чернел и шуршал тяжелыми намокшими
листьями, сквозь которые проступали очертания одноэтажного дома с корявой
печной трубой и полуразвалившейся верандой, где бренчало выбитым стеклом
рассохшееся боковое оконце. Утробно заворчал из темноты беспокойный Султан,
отзываясь на лай далеких деревенских псов; ночная глупая птица шоркнула в
ветвях, и с глухим отчетливым стуком, хрустнув, свалилось на землю
созревшее яблоко.

Мальчик потоптался на месте, смерил взглядом дом и сад, но неяркая
полоса, проступавшая из-за стального листа, уже не отпускала, и
любопытство, борясь со страхом, брало верх. Короткими шажками, стараясь не
раздавить какую-нибудь сухую ветку, он приблизился к двери и заглянул
внутрь. Все было в мастерской по-прежнему безмятежно: предметы покоились на
своих местах, а привязанный не шевелился, словно и сам сделался неживым
предметом, чье назначение было столь же неясно и таинственно, как у
звероподобного станка или чудесной пистолет-машины, чье дуло заменял
блестящий стальной круг.

- Сиськи толстые, - удивленно-негромко сказал мальчик и погрозил
привязанному из-за двери кулачком. - Вонючка.

Набрав побольше воздуха и зажав пальцами нос, он решительно потянул на
себя дверь и шагнул за порог. Выждал немного, принюхался. Вонь показалась
ему слабой и нестрашной. Крадучись, мальчик подошел к привязанному ближе.
Тело было совсем не таким огромным, как увиделось в первый раз, - просто
слишком белым, полным и рыхлым. На груди, на ребрах, бедрах и руках ярко
горели пятна черно-фиолетовых синяков; несколько свежих ссадин затянулись
уже ломкой корочкой спекшейся крови.

Лицо привязанного осталось почти нетронутым. Упитанное, по-хомячьи
округлое и гладкое, с отвислыми мешочками дряблых щек, покрытых бесцветной
щетиной, темными складками подглазий и лоснящимся подбородком, который
утопал в ожиревшей шее, оно напоминало мясную маску, небрежно налепленную
на скрытый под нею костяк. Высокий и гладкий лоб переходил в
глянцево-влажную лысину, обросшую растрепанными клочьями седых волос, а
посредине красовалась огромная ссадина, напоминавшая родимое пятно.

Рот привязанного был заклеен широкой полосой липкой ленты, а глаза -
закрыты.

Страх уже почти прошел; стараясь определить, дышит привязанный или