"Стюарт М.Камински. Месть" - читать интересную книгу автора

дома и под навесы. Я пытался разглядеть названия улиц и наконец нашел ту,
которую искал. Я свернул за угол и припарковался возле побитого зеленого
"Шевроле", стоявшего в глубокой луже. За рулем сидела седая пожилая
негритянка, и сразу было видно, что буйство стихии нисколько не выводит ее
из привычного спокойствия. Ей, несомненно, случалось попадать в такие
ситуации, да и в гораздо худшие. Случалось и мне. Она это переживет.
Переживу, наверное, и я.
Я нашел дом, адрес которого носил с собой три дня. Было раннее утро,
почти такое же темное, как окна дома, едва различимые за стеной дождя. На
дорожке, ведущей к дому, стоял тягач без прицепа. Дом был одноэтажный,
сложенный из шлакоблоков. В огромной луже, затопившей газон, валялись
целлофановые пакеты, пивные бутылки и булыжники.
Я выключил доктора Лауру на середине фразы: она приказывала рыдающей
девице перестать плакать и взять на себя ответственность за собственную
жизнь. Казалось, она обращается ко мне.
Мы с Эймсом выбрались из машины, и, пока дошли до двери дома, я успел
промокнуть почти с головы до ног. Эймс, которому в плаще было гораздо
комфортнее, осторожно нес ружье, держа палец на спусковом крючке. В небе
сверкнула молния, и где-то за рекой Манати прогремел гром.
Я постучал. В небе снова громыхнуло. Дождь шумел все так же
однообразно. Ноги у меня начинали промокать. Я постучал еще, громче. Ответа
не последовало, да я его и не ожидал. Я потрогал ручку. Поскольку дождь
барабанил по двери вместе со мной, отпечатков остаться не должно. Я нарушал
закон. Я должен был вызвать полицию несколько часов назад, но в тот момент я
не ладил с полицией.
Дверь оказалась не заперта.
Я подался вперед, но Эймс удержал меня своей длинной жилистой рукой и
вошел первым. Это был дом опасного человека, который... Впрочем, о нем я
расскажу потом. А теперь я вошел вслед за Эймсом. Свет не горел, но,
несмотря на темноту на улице, кое-что можно было разглядеть.
Дождь настойчиво барабанил по крыше, словно требуя впустить его внутрь,
словно порываясь снести к черту этот уродливый бетонный короб.
На диване, на разношерстных мягких стульях, на складном кресле валялись
вороха грязной одежды вперемешку с пустыми жестянками из-под "Доктора
Пеппера", желтыми пивными бутылками и переполненными пепельницами.
Может быть, когда мы постучали в дверь, его уже не было здесь, хотя его
грузовик остался на месте. Может быть, он уехал. Какой-нибудь приятель, если
он у него был, заехал за ним, и они вместе пустились искать неприятностей
или меня.
- Смотри, - сказал Эймс своим скрипучим голосом, перешагивая через кучу
каких-то обломков на пороге комнаты.
Я прошел за ним в кухню, где стоял запах, трудно передаваемый словами.
Тарелки с остатками еды в мойке, переполненное мусорное ведро - и тело на
полу.
Я включил свет. Из мешка с мусором выполз крупный таракан и удалился по
своим делам.
Кровь на полу была свежей. Эймс посмотрел на тело, оглядел кухню и
покачал головой. Едва заметное движение, но я знал Эймса Маккини. Он
ненавидел грязь - и природную, и оставленную людьми.
- Пошли, - сказал я, выключая свет.