"Кунио Каминаси. Допрос безутешной вдовы " - читать интересную книгу автора

педагогические извращения. - Я еще не все темы изучил. Ганин-сэнсэй ругаться
будет!
- Не будет, не будет!... - хладнокровно парировал старик. - Я ему потом
все объясню, он поймет, он понятливый. Давай руки в ноги - и приезжай
скорей!
Я вернулся в класс, пригнувшись подобно бесстрашному, но осторожному
ординарцу, доставляющему под шквальным огнем беспощадного противника
важнейшее донесение своему генералу, пробрался к своему месту, сгреб в сумку
нехитрое барахло, показал продолжающему извергать из себя
поэтически-фонетические шедевры Ганину пальцами, что я по-быстрому должен
топать отсюда, и выполз в коридор. Ловить такси в пустынном спальном районе
полицейской академии - дело безнадежное, ждать автобуса днем в понедельник в
начале одиннадцатого - тоже. Пришлось легкой рысцой потрусить в сторону
метро, около которого я помедитировал пару минут на тему выбора способа
дальнейшего передвижения и, зафиксировав в своем сознании скорую победу
разума над чувствами, пошел в метро, оставляя за спиной длиннющую вереницу
пустых такси.

Разум меня не подвел, и уже через полчаса я стоял перед Нисио,
прикидывая в уме, в каком районе Саппоро я сейчас прел бы в пробке, если бы
поехал на такси. Нисио с деланным удивлением оглядел меня с ног до головы,
словно видел последний раз не в пятницу вечером, а года три назад, затем
жестом указал на кресло подле своего стола и протянул мне тонкую картонную
папку.
- На-ка, студент, почитай сначала вот это! - Шеф прищурился в моем
направлении и пристально проследил за моими действиями по открыванию папки.
Шапка на первой странице гласила: "Заявление Игараси Тецуо, капитана
паромного судна "Тохоку-мару-18" акционерного общества "Нихон-кай фери".
- Что это? - спросил я Нисио. Меня смутило определение жанра
документа - "заявление". Обычно во всех делах по моей линии фигурирует слово
"протокол".
- Читай-читай! - махнул рукой Нисио. - Я сам пока толком ничего не
понимаю...
Я покорился воле рока и персонифицирующего его начальства и опустил все
еще слипающиеся глаза на исписанный крупными иероглифами лист в клетку. Еще
не вникнув в смысл первых фраз, я отметил про себя, что капитану Игараси,
видимо, хорошо за пятьдесят, раз он исполнил свое заявление по старинке: не
только на традиционной клетчатой бумаге, но еще и сверху вниз и справа
налево. У нас давно уже никто вертикальными столбцами не пишет, хотя это
классическое для японского языка оформление словоизлияния никто не отменял.
Просто дурное влияние Запада уже много лет понуждает нас писать хоть и
иероглифами, но горизонтально, как это делают американцы, русские и прочие
счастливчики, которым не нужно зазубривать с первых школьных лет тысячи
хитроумных значков-закорючек, а достаточно только запомнить, скажем, 26 или
от силы 33 элементарные буквы. Слог капитана также звучал несколько архаично
и, я бы сказал, витиевато для наших суровых быстротечных будней.
"Я, Игараси Тецуо, 59 лет, уроженец деревни Хоккай-мура, префектура
Аомори, как капитан паромного судна "Тохоку-мару-18" акционерного общества
открытого типа "Нихон-кай фери" (штаб-квартира - город Ниигата, префектура
Ниигата) и, соответственно, как лицо, под ответственностью которого