"Алексей Калугин. Без вариантов" - читать интересную книгу автора

дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.
Главным украшением стола смотрителя участка была огромная посеребренная
подставка для такой же внушительной авторучки, напоминающей готовую
стартовать ракету. Писать ею было крайне неудобно, а потому, если она вдруг
оказывалась в руке хозяина кабинета, означать это могло лишь одно -
смотритель участка пребывает в крайне отвратительном расположении духа.
Пытался он таким образом успокоить себя или, напротив, подхлестывал
клокочущую внутри злость, об этом стражи тринадцатого участка спорили уже не
первый год. Как бы там ни было, сейчас смотритель участка самозабвенно
чиркал своей огромной авторучкой какие-то бумаги. Завизированные листы
летели на угол, какие-то, скользнув, планировали на пол, но смотритель
продолжал свое занятие. Глянув исподлобья на вошедшего Ре-Ранкара,
смотритель молча ткнул концом авторучки в пустое кресло напротив и вновь
взялся за бумаги.
Ре-Ранкар сел в кресло и постарался принять свободную, расслабленную
позу - он спокоен и уверен в себе. Взгляд старшего дознавателя скользнул по
стене, секунду задержался на дипломе в строгой металлической рамочке,
перепрыгнул на электрический чайник, стоявший на журнальном столике в углу,
медленно прополз по испещренному дождевыми каплями оконному стеклу и
остановился на обрамленной редким венчиком рыжих волос лысине смотрителя.
Глядя на смотрителя тринадцатого участка, трудно было поверить в то, что
когда-то он тоже был рядовым стражем порядка и бегал по грязным улицам
Центрального рестрикта, гоняясь за мелкими правонарушителями. Ныне он был
тяжел и тучен. Настолько, что с трудом умещался в кресле. В участке
поговаривали, будто смотритель тяжело и, судя по всему, безнадежно болен. Но
даже если это было и так, он не позволял болезни взять над собой верх. Во
всяком случае, пока находился на службе.
Отбросив на угол стола последний лист бумаги, смотритель, как копье,
воткнул авторучку в подставку, сцепил пальцы в сейфовый замок и устремил
гневный взгляд на старшего дознавателя. Ре-Ранкар почувствовал себя, как на
сковороде, которая медленно нагревается на огне. Он чуть приподнял брови и
попытался придать лицу сосредоточенное выражение.
- Четвертый, - процедил сквозь стиснутые зубы смотритель.
Прозвучало это как вердикт: виновен!
Ре-Ранкар сжал кулаки.
Смотритель перевел взгляд на табло вариатора - блестящий металлический
браслет врезался в толстое, густо поросшее длинными рыжими волосками
запястье, - недовольно поморщился, снова поймал старшего дознавателя в
прицел бледно-голубых, будто выцветших глаз и с нажимом повторил:
- Четвертый!
- Когда?
- Прошлой ночью. По предварительным оценкам стражей, прибывших по
вызову, труп пролежал не меньше суток.
- Где?
- 18-й разъезд.
- Это Второй Пригородный рестрикт.
- Спасибо, что просветил, саркастически усмехнулся смотритель. -
Рестрикт-то, может быть, и Пригородный, но убийца - твой. Так что бери
машину и дуй на место преступления. Я попросил смотрителя двадцать седьмого
участка оцепить место преступления и ничего не трогать до твоего прибытия.