"Алексей Калугин. Без вариантов" - читать интересную книгу автора

могла писать обо всем: о театре и литературе, о моде и кулинарии, о собачьих
выставках и конкурсах флористов.
- Как ей это удавалось? - добавили в четвертом. - Да очень просто! Она
не вникала в суть того, о чем собиралась писать. Ей это было ни к чему.
Потому что она умела вычленить главное. И у нее не было никаких моральных
принципов. Вы понимаете? НИ-КА-КИХ!
- Она знала, как больнее ударить, - объяснили в пятом. - У нее не было
ни капли сострадания.
- Почему мы публиковали ее статьи? - искренне недоумевали сотрудники
шестой редакции. - Да потому что они нравились читателям! Если бы мы
печатали серьезные аналитические работы, объективно рассматривающие все
достоинства и недостатки того или иного произведения, мы бы в скором времени
потеряли всех своих подписчиков! Читателю нужен скандал. Он визжит от
восторга, когда у него на глазах кого-то грубо хватают за волосы и окунают в
чан с грязью. У Ин-Илии это получалось бесподобно. Для нее не существовало
авторитетов. Любое, самое гениальное произведение она могла разодрать в
клочья.
Словом, она была стервой, каких поискать. Она не могла разговаривать на
отвлеченные темы - ей непременно нужно было кого-нибудь уязвить. Знакомого,
незнакомого, по поводу или без - не имело значения. С ней невозможно было
находиться в одном помещении более двух минут. После этого хотелось либо
уйти, громко хлопнув дверью, либо влепить ей звонкую пощечину и выставить за
порог. У таких людей в принципе не может быть друзей. Были ли у нее враги?
Еще бы! Число судеб, изломанных и растоптанных ее безжалостными статьями,
должно быть, перевалило за сотню. Зачем перечислять имена - возьмите
подборку ее публикаций.
Полную библиографию Ин-Илии составляли сто семьдесят две статьи и
триста восемьдесят две короткие рецензии. Чтобы составить впечатление о
стиле и методе работы модного критика, Ре-Ранкару оказалось достаточно
прочитать три из них. Статьи, действительно, были написаны бойко, живым
языком, но при этом не вызывали ничего, кроме омерзения. Ин-Илиа легко, не
утруждая себя доказательствами, объявляла творцов бездарями и плагиаторами.
Вместо серьезных доводов апеллировала к мнению читателей. Любимыми ее
аргументами были: "этого не увидит только слепой", "даже дураку понятно",
"ну кто же этого не знает". Естественно, читатели не хотели чувствовать себя
дураками, а потому легко соглашались с тем, что им внушала Ин-Илиа.
Составив список всех, кто был упомянут в статьях Ин-Илии, Ре-Ранкар
первым делом проверил, не проходил ли кто-нибудь из них лечение в
психиатрической клинике. Таких оказалось больше, чем он ожидал - двадцать
один человек. С них Ре-Ранкар и начал проверку: психиатрическая лечебница
могла оказаться тем звеном, которое связало бы смерти Ин-Илии и Ни-Нартора.
Трое из составленного Ре-Ранкаром короткого списка, как выяснилось, уже
умерли. Двое, узнав о смерти Ин-Илии, разразились истерическим хохотом.
Четверо вежливо поблагодарили Ре-Ранкара за приятную новость. Остальные
выразили сожаление, что кто-то их опередил. Сожаления были вполне
искренними, однако ни один из признавшихся в этом не показался Ре-Ранкару
похожим на убийцу. К тому же семеро из них жили в других городах и не
покидали их в день убийства. Те же, что проживали в Рен-Гатаре, имели
железное алиби.
В конце недели, которую Ре-Ранкар посвятил знакомству с критическими