"Джинн Калогридис. Князь вампиров ("Дневники династии Дракула" #3) " - читать интересную книгу автора

Через некоторое время фрау Келер подтвердила мою догадку, проговорив:
- Вы - добрый человек, господин Ван Хельсинг, и очень мужественный.
Сердце сказало мне, что и ваша мама - замечательная женщина. Я буду
счастлива заботиться о ней. А если Господу будет угодно призвать ее к себе
во время вашего отсутствия, не думайте, будто она умрет в одиночестве или
рядом с чужим человеком. Я сделаю все необходимое и стану молиться за нее,
как за родную сестру.
Я отвернулся, якобы посмотреть в окно, ибо сострадание фрау Келер меня
заметно тронуло. В такие моменты я бываю очень уязвим, поскольку подавляемое
горе прорывается наружу и сметает все мои защитные барьеры, как наводнение
дамбу. Слез я сдержать не сумел, но достаточно быстро смахнул их и вернулся
в свое обычное уравновешенное состояние.
- Плачьте, господин Ван Хельсинг, - раздался голос немки у меня за
спиной.
Краем глаза я увидел, как фрау Келер нежно гладит мамину руку, будто
мама вдруг пришла в сознание и заметила мои слезы.
- Не стесняйтесь этих слез. Вы заслужили право на них.
Я намеренно кашлянул, достал платок, вытер глаза и нос, после чего
повернулся к обеим женщинам. Кивнув в сторону мамы (ее веки начали
подрагивать), я тяжело вздохнул:
- Если и заслужил, то не в такой мере, как моя несчастная мать. Ведь
это она страдает, а не я.
- Ошибаетесь, господин Ван Хельсинг. Вы любите свою мать, и ее
страдания давно стали вашими. Ваше сознание не замутнено, а потому вам
приходится намного хуже. Видеть, как мучается любимый человек, гораздо
тяжелее, чем страдать самому. Вы согласны?
Я хотел было возразить, а какая-то часть меня сочла оскорбительным даже
думать, будто я страдаю больше, нежели мама. Однако немка была права. Я
оставался в ясном сознании и не испытывал физической боли. Зрение тоже не
подводило меня. Глядя на мамино лицо, изнуренное болезнью, я видел, как с
каждым днем она угасает. К морщинам, оставленным пережитыми муками
(преимущественно душевными), добавилась впалость щек и желтизна кожи. Но
если бы только это! Мамино тело покрыто кровоточащими пролежнями, а
безуспешные попытки опорожнить мочевой пузырь заставляют ее кричать от боли.
Иногда я думаю: неужели мама за свою жизнь изведала недостаточно горя, чтобы
обречь ее на склоне пути гнить заживо? Она потеряла двух мужей (Аркадия и
моего приемного отца), приемного сына и, наконец, своего любимца-внука.
Из-за моих частых отлучек на ее руках оказалась и беспомощная Герда. Все
невзгоды мама переносила с исключительной стойкостью. Неужели она заслужила
такой конец? Неужели за всю любовь и заботу, отдаваемые ею каждому из нас,
она должна была проводить последние дни, корчась от нестерпимой боли?
Нет, довольно об этом, иначе у меня снова хлынут слезы!
Я взял себя в руки и уже спокойным голосом ответил на вопрос фрау
Келер:
- Мне нелегко согласиться с вашим утверждением, но этого, наверное, и
не требуется. Я немного умею разбираться в людях и чувствую, что, вверяя
маму вашим заботам, могу ни о чем не беспокоиться.
Затем вполне обыденным тоном я осведомился у немки:
- Фрау Келер, вы могли бы начать ухаживать за мамой уже сегодня?
Понимаете, чем раньше я отвезу жену в Англию, тем лучше. Хорошо бы, если бы