"Джинн Калогридис. Дети вампира ("Дневники династии Дракула" #2) " - читать интересную книгу автора

жертв, поэтому и нанял Вайса. И мне стоило большого труда найти отщепенца,
выполняющего, что велят, и не задающего никаких вопросов. При этом Вайса
привлекали не только деньги: сам жестокий ритуал доставлял ему какое-то
извращенное наслаждение.
Но как доверять Вайсу теперь, когда он допустил грубейший промах? И
если выбирать себе очередную жертву, не лучше ли избавить мир от такого
животного, как Вайс, чем лишать жизни ни в чем не повинного прохожего?
Все эти мысли лихорадочно проносились у меня в голове. Вайс стоял
молча, не поднимая головы. Я уже было потянулся к нему, когда услышал цокот
копыт по булыжной мостовой. В нашу сторону ехала элегантная карета,
запряженная парой черных лошадей. Муки голода стали совершенно
невыносимыми, и я решил, наплевав на все последствия, затащить Вайса в дом
и насытиться. Оставалось лишь переждать, пока проедет карета.
А карета ехала все медленнее. Я с ужасом наблюдал за тем, как кучер
остановил лошадей прямо напротив моего дома. Жандармы? Неужели Вайс меня
предал? Или они сами его выследили?
Я мысленно приказал себе успокоиться и рассуждать логично. Жандармы в
таких роскошных экипажах не ездят. А вдруг они специально наняли карету,
чтобы я ничего не заподозрил? Вайс тоже беспокойно оглядывался, видимо
пытаясь понять, что происходит. В это время кучер слез с козел и открыл
лакированную дверцу. Мой помощник шепотом выругался, выражая неподдельное
изумление: подав кучеру ослепительно белую руку, из кареты вышла женщина.
Ее ножки в изящных туфельках, лишь на мгновение показавшиеся из-под
длинного платья, легко коснулись мостовой.
Я застыл в глубине коридора, вцепившись в дверную ручку. Простой
смертный ни за что бы меня не заметил. Но женщиной, вышедшей из кареты,
была моя сестра Жужанна.
Моя милая бедняжка Жужа. Она родилась с усохшей ногой и искривленным
позвоночником. Невозможно было без жалости смотреть, как она с трудом
ковыляла по комнатам и коридорам нашего дома. Увечье обрекало ее на
одиночество. Болезненное, хрупкое создание с молочно-белой кожей,
темно-карими глазами и иссиня-черными волосами, обрамлявшими острые черты
лица, которые даже самый добросердечный человек не рискнул бы назвать
красивыми. Но уродство не озлобило Жужу, ее сердце было добрым и
отзывчивым. Как мы с отцом любили ее, как нянчились с нею, стараясь уберечь
от всех невзгод и своим вниманием хотя бы отчасти восполнить то, в чем
отказала ей природа... Но все равно жизнь ее была пуста, она страдала от
неразделенной потребности в мужской любви, и это делало ее (как мне
казалось в прошлом) немного сумасшедшей.
Однако сейчас передо мной стояла не калека в невзрачном домашнем
платье, а сама Венера: стройная, безупречно прямая, в широкополой черной
шляпе с густой вуалью. Ее бархатное платье тоже было черным, что лишь
подчеркивало изумительную, сияющую белизну ее кожи, напоминающую лунный
свет. Жужанна повернула голову в направлении крыльца, затем подняла вуаль,
открыв свое прекрасное лицо. Ее глаза блестели, как две звезды, а кожа
мерцала таинственным светом. Такое же дивное сияние я каждую ночь видел и
на своем теле.
Мне не удалось спрятаться от Жужанны. Она меня увидела, и ее алые как
кровь, полные, нежные губы изогнулись полумесяцем, обнажив белоснежные
зубы.