"Анна Иосифовна Кальма (Н.Кальма). Заколдованная рубашка (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

знает.
- Сашенька, уходишь? Новый год пойдешь встречать? Воротишься-то
поздно ли? - Она сама с собой хитрила. Ей было страшно додумать правду.
- Не знаю, нялка, ничего не знаю. Может, и вовсе не вернусь. Ты же
слышала, он сказал: "Вон из моего дома!" - отрывисто отвечал Александр.
- Сашенька, голубчик ты мой, да куда же ты пойдешь из родимого-то
дома? Одумайся, голубеночек мой, пожалей хоть меня. Ты же для меня как
сыночек драгоценный! - Няня заплакала навзрыд. - Генерал наш горяч, да сам
потом отойдет, пожалеет, что обидел тебя.
- Не надо мне его жалости. Ничего от него не надо! А тебя, нялка, я к
себе возьму. Вот только огляжусь, устроюсь и тотчас вызову, ты не
беспокойся. Ты ведь не его, а маменькина, и я тебя на волю отпущу. - И он
горячо поцеловал старые, залитые слезами щеки няни.
И вот Александр уже шагает по заснеженной Гороховой, к
Адмиралтейству. Под мышкой у него круглый кожаный баульчик с немногими
нужными вещами.

Мчатся тучи, вьются тучи,
Невидимкою луна
Освещает снег летучий,
Мутно небо, ночь мутна... -

машинально, в такт шагам, повторяет Александр. Он хотел было кликнуть
извозчика, но тут же себя одернул: "Обойдусь и так. Надо привыкать к
пешему хождению. Я теперь не генеральский сын, а бедный студиозус".
Снег косо летел по улице, остро сек лицо, забивался за воротник.
Кругом одинокого фонаря на углу клубились, точно хоровод мошек, снежинки.
Поддерживая друг дружку, проковыляли двое пьяных. У освещенного подъезда
знакомого особняка вереницей стояли кареты. Гомонили о чем-то кучера,
хлопали рукавицами, боролись, чтобы согреться. Заиндевевшие лошади были
окутаны морозным паром и чуть подрагивали. В особняке глухо и нежно
заиграла музыка. Александр с какой-то особой, болезненной остротой
примечал каждую подробность. Вот подъехала еще карета, ливрейный лакей
откинул с шумом подножку, с особым щегольством распахнул дверцу, и на
ковер, постланный у подъезда, выпорхнула фигурка в меховой ротонде и
капоре. Александр успел увидеть узенькую ножку в бальном башмачке. Из дома
явственней и томительнее донесся модный штраусовский вальс. "Новогодний
бал у Кавецких..."
И вдруг Александр пронзительно почувствовал себя одиноким, никому не
нужным. Новогодняя ночь... Все веселятся, желают друг другу счастья и
удач. Один он, выгнанный из родного дома собственным отцом, бесприютно
скитается по улицам.
"Мчатся тучи, вьются тучи..." - опять забормотал он, чтобы не
заплакать. Но нет, нет, долой слабость, долой это постыдное малодушие! Он
сумеет справиться с собой, сумеет быть совсем-совсем взрослым и сильным,
стать настоящим мужчиной.
Александр поправил баульчик под мышкой, встряхнулся. Вот и
Адмиралтейство, а там и Дворцовый мост. В Зимнем дворце светятся окна во
втором этаже. Кабинет царя? Может, именно сегодня, в новогоднюю ночь, царь
наконец решится и даст волю своему народу? А может, танцует сейчас на