"Анна Иосифовна Кальма (Н.Кальма). Заколдованная рубашка (Историческая повесть) " - читать интересную книгу автора

худое слово. И вас, mon pere, я просил бы...
- Надеюсь, ты не собираешься мне указывать, что и как говорить? -
Есипов пристукнул рукой по столу. - Я тебя не для того сюда вызвал. Будь
любезен, объясни, что это еще за история с пожарными, о которой толкует
весь город? Князь Петр Сергеич мне вчера говорил, будто ваши студенты
целый бунт подняли, будто и ты там замешан, твое имя ему в донесении
попалось...
- Никакого бунта не было, mon pere, - неохотно начал Александр. -
Загорелся дом, где жил наш товарищ Конкин. Мы и побежали на пожар -
помогать ему спасти что можно из имущества. А тут приехали пожарные, стали
нас оттеснять, толкаться, браниться. Один какой-то мерзавец посмел даже
руку поднять на Конкина. Конечно, мы - к офицеру. Требуем, чтоб он наказал
мерзавца по заслугам. А он, вместо того чтобы наказать, еще пуще принялся
науськивать на нас своих людей. Ну, тут мы не стерпели и схватились с ними
драться. Уж и досталось же им от нас по первое число!
Александр при этом воспоминании ухмыльнулся и помахал в воздухе
кулаком.
Генерал презрительно сморщился.
- "По первое число", "схватились драться"! Ну, братец, понабрался ты
от своих Конкиных словечек! Так это правда: сын Есипова дерется с
пожарными, как пьяный мужик? Ума не приложу, что сказать князю Петру
Сергеичу, коли он опять меня спросит.
- Да так и скажите, папа, как дело было, - бестрепетно сказал
Александр, - ведь они там всегда норовят из мухи слона сотворить.
- Кто такие "они", сударь? О ком это ты изволишь говорить в подобном
непристойном тоне? - зло перебил его генерал.
Он выбрался из-за стола и раздраженно заметался по кабинету,
точь-в-точь как Александр полчаса назад. Да и многое в манерах отца
напоминало сына.
- Это что же, вас в университетах обучают этак честить верных слуг
государя? Вы что же там, лекции слушаете или критиканством власти
занимаетесь? - Генерал был уже в высшей степени раздражения. - Все зло - в
этом вашем университетском воспитании, я вижу. Там забивают вам головы
разными чувствительными идейками, которые никогда и нигде в жизни не
приложимы. Любой гвардейский юнкер во много раз умнее и дальновиднее вас,
щелкоперов.
- Но, mon pere, мы ведь тоже в будущем хотим быть полезными своему
отечеству, своим согражданам... - попробовал объяснить Александр. - Мы
мечтаем...
- Мечтаете быть полезными согражданам? Это Конкины и Ляпкины твои
мечтают? - фыркнул генерал. - Уж не думаешь ли ты, что эту твою шатию
допустят управлять Россией? Или воображаешь, что так оно и будет? О, я
знаю, о чем ты думаешь! Мне давно известны все ваши беседы на
Васильевском... Но знай и ты: я сорок лет верой и правдой служу моим
государям, и я не позволю...
- Верно служить жестоким деспотам еще не большая доблесть, -
пробормотал Александр.
Он произнес это очень тихо, но генерал услышал. Золотой орден забился
у него под шеей, и так же забился и заходил над орденом его кадык.
- Ты, мальчишка, ничтожество, осмеливаешься так говорить о покойном