"Н.Кальма. Книжная лавка близ площади Этуаль (Роман) (детск.)" - читать интересную книгу автора

теперь торгуют они с Жермен? Уж не бошам ли? Впрочем, однажды зашел-таки
немецкий офицер и попросил показать ему эльзевиры. Вскоре он стал
наведываться все чаще и чаще, и, конечно, дело оказалось вовсе не в
эльзевирах, а в Жермен. Николь с ее длинным носом учуяла это первая и
сказала сестре. Жермен тогда всерьез испугалась. Ох, что это за трусиха!
Недаром Николь чувствует себя старшей и покровительственно относится к
сестре. На их счастье, немца куда-то перевели.
Конечно, иногда заходят и старые клиенты лавки Лавинь. Этих любителей
даже война, даже оккупация не смогли отвадить от книг. Например, профессор
Одран. Профессор всю жизнь собирает книги по демонологии - о ведьмах и
колдунах средневековья, о судах над ведунами. Всю жизнь Одран ищет
клавикулы Соломона - формулы заклинаний и заговоров, "Гримуары" папы
Гонория. Иногда он что-нибудь читает из этих книг Николь.
- Вот, душечка, послушай, что здесь сказано: "В Шотландии в течение
семнадцатого столетия было сожжено более трех тысяч человек за колдовство.
В тысяча шестьсот восемнадцатом году две женщины похитили перчатку лорда
Росса и похоронили ее в земле. В заключении суда было сказано: "И, подобно
тому как гнила перчатка, гнила и разрушалась печень этого лорда". Конечно,
двух женщин немедленно сожгли на костре.
Николь смешны такие рассказы.
- Ваши инквизиторы, господин профессор, и в подметки не годятся
эсэсовцам. Немцы давно утерли им нос. Средневековые пытки и костры - да
это же пустяки в сравнении с "подвигами" гитлеровцев!
- Ты очень страшно и трезво рассуждаешь, дитя мое, - бормочет
профессор. - Впрочем, ведь недаром утверждают, что устами младенцев
глаголет истина.
И он закутывается в какие-то допотопные пледы, надевает на каждую
руку по две-три перчатки, которые сестры успевают ему заштопать, пока он
копается в книгах. Потом отправляется к себе домой.
И все-таки Жермен и Николь каждое утро открывают лавку, подметают
пол, обмахивают перьевой метелкой книги, освежают витрину и садятся ждать
покупателей. "Так нужно", - раз навсегда сказала Жермен, и это
единственное, в чем ей не перечит младшая сестра.
Сейчас синяя лампочка под специальным козырьком чуть освещает толстые
фолианты в переплетах из свиной кожи, раскрытые на старых гравюрах и
заставках. Николь минуту смотрит, потом дергает изо всей силы за крюк, и
железная штора с грохотом падает до самого тротуара.
- А теперь - засов у двери...
Николь поворачивается и вздрагивает. Плотно прижавшись к дверному
косяку, стоят двое. Вернее, стоит один, а второй свисает с его плеча, как
куль. В синем, брезжущем свете у обоих безглазые лица мертвецов, но,
кажется, оба молоды. На них береты и длинные бесформенные куртки, какие
носят рабочие в провинции.
- Мамзель, мамзель... мадам... - бормочет тот, что на ногах. Он хочет
что-то сказать, но слова не идут у него с языка.
Николь приходит в себя. Видно, парни испуганы больше, чем она.
- Ну, в чем дело? - строго спрашивает она. - Что вам здесь нужно?
Но тут второй бесшумно скатывается наземь. Он скатывается, как
большой тряпичный узел. Товарищ успевает только поддержать его голову.
Внезапно Николь слышит топот. Бегут сюда. Сейчас будут здесь.