"Игорь Калинаускас. Жить надо!" - читать интересную книгу автора

Понимаете? Поэтому я могу выдержать трое суток психологического
марафона, а он нет, он сильно зарегулированный. Поэтому мне интересно
жить, а ему уже нет. Понимаете, у меня солнышко еще светит, а у него уже
в тумане. Вот это и есть главное достоинство методики дифференцированных
функциональных состояний. Осознавание необходимо для расширения мира
переживаний. Необходимость увеличения спонтанности в своем поведении,
необходимость открытого эмоционирования для расширения вашего диапазона.
Это действительно здоровый образ жизни!
Таким образом, сегодня мы рассмотрели еще один источник "пси-
хопатологии обыденной жизни". Это ущемление мира переживания в течение
последних трехсот-четырехсот лет развития цивилизации, это засилье
конвенционального поведения, не дающего человеку проявляться спонтанно,
значит самоценно. Последствия этого можно увидеть (я сейчас нарушу
приличия), даже когда человек отправляет естественные надобности у себя
в туалете, закрывшись на крючок. Проверьте на себе. И там вы не
свободны.
Не только наедине с миром, не только беседуя о духовных вещах, но
даже наедине с собой - мы не спонтанны. поэтому так трудно понять, что
такое импульс, что такое момент истины, что такое резонанс. Я столько
слышал, даже от своих ближайших учеников, что это такое, что если бы я
сдерживал свой смех, я б давно уже лопнул от этих версий.
- Игорь Николаевич, а можно по духовному пути в короткой юбке?
И.Н.- В короткой юбке очень удобно. По духовному пути - за-
мечательно! А без штанов - знаете, как удобно. Помню, работал я в
Вильнюсе в летнем лагере, так за два месяца ни разу штанов не надел, все
время в плавках. А работал как! Спонтанно!
Иногда есть смысл себя взять за волосы и выдернуть из болота, и
иногда даже эпатаж, если вы осознаете, зачем вы это делаете, и по-
нимаете, что это временная мера, хорош. Потом найдете этому меру, во
всяком случае какой-то смысл иногда и в эпатаже есть. Есть у меня такое
воспоминание, которым я горжусь. Я был сын прокурора железной дороги, а
приятель - сын директора библиотеки университета, профессора. Чем мы
занимались. Мы цветы воровали. Не у частных лиц, а у государства. Когда
мы с ним ползли на площади Ленина, который у нас в Вильнюсе смотрел на
КГБ, а рукой показывал на консерваторию (теперь его уже нет там), и ре-
зали ножницами розы, а вокруг ходит милиция, КГБ, ножницами эти розы,
пятьдесят шесть штук, как сейчас помню, и весь этот риск для того, чтобы
на следующий день войти посреди танцев, в паузе, девочки с одной
стороны, мальчики с другой, у себя же в школе кинуть эти розы под ноги
хорошему человеку. И что интересно, об этом потом ни один человек не
вспомнил, даже намеками, ни учителя, ни ученики, ни пока я учился в
школе, ни потом, когда я ушел в вечернюю школу.
Ни один человек ни одним намеком не напомнил мне об этом событии. Я
понял, когда я стал психологом - в этот день. Потому что я увидел, что
можно совершить поступок, про который, без всяких усилий с моей стороны,
ни один человек мне никогда в жизни не скажет ни одного слова.
Это был восьмой класс, в городе Вильнюсе, в привилегированной
восьмой средней школе. И сколько я потом бывал на встречах выпускников,
среди своих учителей, одноклассников - ни на следующий день, ни десять
лет спустя никто не напомнил. А что я такого сделал? Вы подумайте. Юрка