"Сергей Каледин. Поп и работник (Сцены приходского быта)" - читать интересную книгу автора

неприятным культурным лицом что-то вышивала. Бабкин почему-то сразу понял:
раздраженный голос - ее. Дальше столетняя ведьма обсасывала сухарь, девушка
в дымчатых очках сидела, опустив голову. По правую руку от священника
восседал молодой носатый бугай, наверное, обладатель баса. За ним по всей
длине стола расположился народ помельче, изможденный парень, похожий на
Гоголя, уткнулся в раскрытую книгу.
- Женя, - сказал ему отец Валерий, - рубашку застегни.
- Благодарю вас, батюшка. Большое вам сыновье спасибо. - Он послушно
застегнул пуговку на расстегнутой до пояса рубашке и страдальчески взглянул
на батюшку: правильно ли он сделал.
- Обои пуговки, - подсказала Вера Ивановна. - И пинжачок.
- Да-да, - благодарно затряс головой Женя и справился со второй
пуговицей. Отец Валерий отер лицо вафельным полотенцем. К нему подскочила
Вера Ивановна.
- Чистое возьми, батюшка. Что ты этой гусиной плотью трешься? Опять
личико запаршивеет...
- Не твое дело! - проскрипела ведьма. - Своими делами занимайся.
Другим не указуй.
Вера Ивановна осеклась на полуслове, отсела на дальний край стола.
- Вот так, вот так, - прошамкала Шура, - не балуй, а то ишь
раскомандовалась...
- Татьяна, что ты волнуешься по всякой ерунде? - одобрительно
заметила ведьме женщина с культурным лицом. - Ешь спокойно, не обращай
внимания.
- Ладно, ладно, без шума, - расправляя на коленях чистое полотенце,
благодушно сказал батюшка. - Здравствуй, Анатолий. Что скажешь?
- Покушать бы, - сказал Толян. - Ну-ка, баба Груш, двигай.
Арина Маранцева, сидевшая рядом с Грушей, хотела было вылезти, уступить
место сыну, но Толян одной рукой прижал мать за плечо, а другой легко, без
усилия свез Грушу по скамейке в сторону, уплотняя сидевших в конце стола.
- Мисочку мою... - беспокойно заверещала Груша, протягивая руки к
уплывающей тарелке.
- Какие трудности, баба Груш? - поинтересовался Толян, накладывая
себе и Бабкину винегрет.
- Аринкин петух мово забил, - пожаловалась Груша, не прекращая цапать
вилкой проскальзывающую баклажановую икру.
- Что ж ты, мамаш, зверей не дрессируешь? - укорил Арину Толян. - От
рук отбились.
- Пусть она своего на привязи держит, раз он задиристый, - вступилась
за петуха Арина Маранцева. - Дразнились-дразнились - смертью кончилось.
- ...И что характерно, батюшка, - продолжил прерванный неизвестно
когда разговор носатый бугай, - когда православные рожают, не кричат, а
еврейки галдят ужасно.
- Еще бы! - передернула плечами женщина в расшитой душегрейке.
- Э-э... - отец Валерий замыкал, пожевал губами, подыскивая
результирующую мысль. - Разумеется.
Толян шепнул Бабкину:
- Регент Дима Сычев. Врач по родам.
- Поешь, поешь, Димочка, - проворковала женщина в душегрейке. --
Дайте ему, девочки, салат. Служба впереди такая длинная!