"Вацлав Кайдош. Опыт" - читать интересную книгу автора

- Веди меня к ней, - ответил Фауст.
Тонкая игла шприца слегка прикоснулась к восковой коже; по мере того
как по ней струилась серебристая жидкость, под кожей вырастало овальное
вздутие. Доктор разгладил его и обернулся к князю.
- Теперь она уснет, - сказал он. - Через час жар у нее прекратится, но
до вечера она должна спать. Она выздоровеет.
Взгляды присутствовавших следили за ним с суеверным страхом, его
уверенность убеждала. Ему верили, как он верил Мефи, но шаги стражи перед
запертой дверью комнаты, в которую его потом ввели, отзывались в душе
тревогой. В конце концов у врага есть тысячи путей, и замыслы его коварны.
Время шло, а в душе у Фауста угрызения совести сменялись страхом. Он
беспокойно вертел в руках яйцеобразный предмет из голубоватого сияющего
вещества; нажав красную кнопку на его верхушке, можно было вызвать
Ужасного... но доктор не смел ее нажать.
Когда стемнело, загремел ключ. Слуги внесли блюда с дымящейся пищей и
запотевшие бутылки. Они поклонились ему, и это вернуло ему уверенность.
Доктор ел и пил, и ему было очень весело.
Потом он снова стоял перед князем, и у старика не было ни компресса, ни
губки. Он смеялся и предложил доктору сесть.
- Прости, почтенный друг, тебе пришлось поскучать... Дочь моя спит, и
лоб у нее холодный, тебя, наверное, послал всемогущий.
Священник в черно-белой сутане кивал в такт благодарственным словам.
Доктору стало неприятно.
- Ах, нет, нет, ваша светлость. Это долг христианина и врача - помогать
страдающим...
- Достоин делатель мзды своей, - бормотал монах.
Князь всхлипнул.
- Ты великий человек, доктор... Но можешь ли ты предохранить перед
божьим гневом? Есть ли у тебя средство, чтобы отогнать болезнь заранее? Люди
у меня умирают, и поля опустели. Кто их будет обрабатывать?
- А кто заплатит десятину? - спросил монах, перебирая четки костлявыми
пальцами.
- Есть у тебя такое средство? - настаивал князь.
- Есть, - ответил доктор, и глаза у них алчно заблестели, - но с
условием...
- Согласен заранее, - начал было князь, но монах сжал ему руку и
спросил:
- С каким, милый сын мой?
- С тем, что вы создадите царство божье на земле.
Молчание. Князь переглянулся с монахом. Доминиканец перекрестился и
провел языком по губам.
- Мы не печемся ни о чем другом, сын мой, - тихо сказал он.
Доктор нажал кнопку на яйцевидном предлоге и положил его на стол. Они
видели это, но ни о чем не спросили.
- Тот, кто примет мое лекарство, забудет обо всем, что было, - сказал
он, - Его мысль станет чистой, как неисписанный пергамент. Тот, кто примет
это лекарство, не будет знать болезни, и его уста не произнесут слов лжи...
- Когда грозит смерть, то это условие не тяжело, - сказал князь.
Но глаза у монаха сощурились.
- Только бог всемогущий имеет право определять меру страданий, которыми