"Вацлав Кайдош. Опыт" - читать интересную книгу автора

1347-й.
Сводчатый потолок комнаты покрывали паутина и мрак. Перламутровые
завесы паутины сплетались в серый узор. В поздний ночной час тьме не было
покоя в этом пристанище науки. Ее то и дело спугивали желтые, сине-зеленые
или красные вспышки, отблески пламени на сводах над очагом. Перед ним среди
тигельков и реторт бегал мелкими шажками старик.
Его тень смешно подражала всем его движениям, живописно изламываясь на
многочисленных углах и выступах комнаты. Пахло дымом, старой кожей и
плесенью от беспорядочно разбросанных по разбитому кирпичному полу огромных
книг, переплетенных в свиную кожу. Пронзительно пахло и сернистыми парами и
ароматными травами шафраном и лакрицей.
Стариц, размешивавший кипящую на огне жидкость, каждую минуту
отскакивал, чтобы заглянуть в раскрытую книгу и подсыпать в тигель то или
другое вещество из многочисленных коробочек, стоявших на столе. Иногда он
щурился и тер себе лоб, иногда принюхивался к бальзамической смеси в
тигле, - поглядывал на песочные часы и снова обращался к книге.
- Аркана, возвращающая молодость, - шептал он, - эссенция четырех
стихий, падающая с утренней росой на цветы, посланная полной луной или
зеленой звездой, ты вернешь мне жизнь... жизнь, молодость, красоту... - И
его беззубый рот пылко твердил слова заклинаний, тщетных и напрасных, ибо
никакая мудрость фолиантов не может остановить течение времени.
Глаза у него были старые, усталые, окруженные веерами морщин. Он все
изучил, все узнал, все сохранила его огромная память: древние знания
халдеев, смелые открытия Альберта Великого, туманные глубины мистики,
безнадежную тоску мавританских ученых по чудесном безоаре... "Ах, - покачал
он головой, - все это только мечты. И зачем они вообще, если жизнь
безостановочно уходит, как песок в песочных часах?"
- Вагнер! - позвал он, прислушиваясь к ночной тишине.
Трижды окликнул он своего помощника, но никто не отозвался.
- Спит, как животное, этот деревенский купец, путающий знание с
мелочной торговлей, - пробормотал он и шагнул к двери.
Но тут вспыхнула ослепительная молния, серые своды превратились в
светящийся хрусталь, и в их центре возник фосфоресцирующий туман. Старик
ошеломленно замигал, но свет уже постепенно угасал. Узловатыми руками, весь
дрожа, старик ухватился за стол, его бледные губы беззвучно повторяли:
"Отыди..."
Отблеск огня заиграл на высокой фигуре посреди комнаты, одежда
незнакомца мерцала и трепетала, как разлитая ртуть. Самым удивительным было
его лицо: свет очага превратил оливковый цвет в темно-серый, и с этой
плоской маски смотрели трехгранные зеленые глаза. Лицо было без носа и рта,
а металлический голос раздавался из овальной дощечки на груди. Дощечка
светилась, в ней волновался красноватый туман.
- Привет, прославленнейший доктор, - прозвучал по-латыни мертвый ровный
голос.
- Привет... - прохрипел старик, потом вздрогнул и вскричал: - Отыди,
сатана! - И перекрестился.
Но видение не исчезало.
- Я пришел, - продолжал голос. - Пришел к тебе, как ученый к ученому. Я
хочу, чтобы ты меня выслушал. Это будет для блага. Тебе и другим...
Старик уже справился с первым волнением и стал рассматривать странное