"Татьяна Кадникова. Счастье бумажной куклы " - читать интересную книгу автора

Я уже чувствовала подвох.
- И это в тридцать с лишним лет, - с ехидным вздохом срифмовала
Людмила. - Да-а-а-а, сестра. Ты меня в очередной раз удивила.
Сказав, что звонит сотовый, она положила трубку.
Назревала ссора.


2

Я ее ненавидела все сознательное детство. За то, что она - старшая.
А мне - все "по наследству". За то, что у нее волосы спадают черной
волной, как у немецкой куклы. А у меня детское прозвище - "звонок лохматый":
на голове - разворошенная соломенная копна, а голос - как сигнал sos. Когда
я плачу, у меня у самой закладывает уши.
Она тоже хотела другую сестру.
Как только она не издевалась надо мной! Выгоняла меня босиком на снег.
Ноги мои ранились корочкой наста. Я театрально выла, призывая небо в
свидетели.
Она закрывала меня в старом шифоньере. Это тоже из области пыток
холодом. Шифоньер, празднично-желтый, был набит разным пахучим тряпьем, и я,
дрожа, лезла в кучу ветоши, как червяк в перегной. Шифоньер стоял на
террасе, и могильный холод царил в его недрах.
Иногда мелкие потасовки перерастали в настоящие баталии. Мама садилась
на корточки и плакала во время наших драк: "Девочки, вы же покалечите или
убьете друг друга". Она пыталась схватить одну из нас за полу ситцевого
халата, когда мы валялись по полу.
Иногда мы мирились, и Люда доверяла мне причесывать свои волосы, делать
из них "хвостик". Тогда я брала большую расческу с колючками на розовом
поросячьем брюшке, "массажную", и осторожно дотрагивалась до ее волос.
Заглядывала в лицо: "Не больно?" Она сидела спиной ко мне на детском
стульчике и снисходительно повелевала: "Чего боишься-то? Сильней чеши!
Главное, чтоб петухов не было!" Давала мне резинку, и я дрожащими ручонками
делала сама не знаю что, потея от ответственности.
Когда я рисовала в тетрадке бумажную куклу, то я рисовала свою старшую
сестру. И платья, самые лучшие, длинные и пушистые книзу, складывала в
шкафчик, сделанный из тетрадки в клеточку. На нем было написано, как на
детсадовском, "Люся".
Если честно, она была настоящей принцессой, нежной и ранимой. Плакала
из-за дворовой соседской собаки: "Ну когда ее уберут, мамочка?" Но
никто-никто не слышал этого тоненького голоска.
- Что же мы можем сделать? - пожимала мама плечами. - Она дом охраняет.
И на цепи. И вы теть Дусю, что ль, не знаете, скандалистку эту...
Я, проходя мимо реденького соседского забора, не могла удержаться от
соблазна: дразнила псину, стараясь попасть огрызком яблока в огненную пасть,
и злобный пес взвивался на дыбы, приподнимая будку. Будка была здоровенная:
сквозь забор с ней не пролезешь.
- Хороший песик, пока! - Я, помахав рукой, весело бежала дальше.
Помню день, когда страшная собака сорвалась и искусала Люду.
Мою сестру, маленькую и худенькую, принесли и положили на диван, почти
мертвую. Приехал грустный врач, посидел, обхватив двумя пальцами ее