"А.Кацура. Мир прекрасен" - читать интересную книгу автора

трудящихся, приходящие в наш отдел. За это время я успел убедиться, что мои
коллеги всеми правдами и неправдами увиливают от чтения подобных
произведений. Устав за ними гоняться, на большую часть писем я стал отвечать
сам. Принцип таких ответов отработан задолго до меня: надо отвечать вежливо,
ко так, чтобы у настырного автора не возникло охоты продолжать бесплодную
переписку. Конечно, попадаются иногда грамотные и дельные соображения, но
нечасто. Зато казусов сколько угодно, большей частью труженики сочинители,
выхватив две-три мысли из какого-нибудь простенького учебника философии,
загоняют в их прокрустово ложе тьму разнородных проблем. Вот типичная схема
из сочинений: начав, скажем, с объяснения устройства Вселенной или описания
внутренностей электрона (пафос изложения не оставляет обычно сомнений, что
автору тут все давно уже ясно), где-нибудь на сотой странице он вдруг
сообщает, что его труд открывает способ лечения рака. Помню, один чудак так
закончил свои рассуждения о всеобщей мировой схематике: "Итак, из моей
теории ясно, что предком Иосифа Кобзона мог быть только екатерининский
гвардеец". Другой, скромно заявив в начале: "Моя система отвечает на вопрос,
почему существуют фотоны, атомы, звездные системы и Вселенная", дальше писал
в таком стиле: "Любые великие явления промежуточно переходят от минус
бесконечности к плюс бесконечности" или "Деградирующее разрушающе
сжимающееся плюс-ядро не знает застоя в восхождении". Третий предупреждал о
страшном заговоре, угрожающем нашей науке. Экспрессивные его фразы почему-то
были лишены подлежащих. Одна особенно врезалась в память: "Короткими
перебежками от дерева к дереву приближаясь к Петру Леонидовичу Капице". И
так далее и тому подобное. Вы скажете: чокнутый. Дескать, бог с ним. Но
когда такой чокнутый, раздраженный долгим молчанием уважаемого института,
наведается лично, то на вид нередко оказывается весьма респектабельным и
склонным к длинным диалогам.
Замечу, что почти все подобные авторы дружно клеймят официальную науку
за нерадивость и заблуждения. Особенно достается теории относительности. Не
знаю уж, чем не угодила эта теория широкой философской общественности, но
отряд ее яростных критиков неисчислим. И хотя все эти ниспровергатели не
имели, по всей видимости, и отдаленного представления о современных
экспериментах и путях физической теории, неистощимая их фантазия сделала
свое дело. Грешным делом, я подумал: черт его знает, а вдруг?
В последнее время я писал ответы скупые и жесткие. Скорее всего потому,
что вот уже месяц у меня было скверное настроение.
Да, примерно месяц назад я сказал девушке по имени Аля... сказал... ну,
в общем, что хотел бы видеть ее своей женой. От этих моих слов облачко
набежало на ее смуглое лицо. Она сморщила слегка вздернутый носик. Я мрачно
сжал зубы и ждал ответа.
- И у что же ты молчишь? - выдавил я наконец.
- Ты так сразу огорошил. Подумать надо.
- И сколько тебе нужно думать? - я попытался вложить в эти слова всю
мыслимую иронию, но прозвучали они довольно кисло.
- Ну, неделю.
- Хорошо, пусть будет неделя, - великодушно согласился я.
Прошло три недели. Аля не объявлялась. Я звонил ей трижды. И все три
раза не застал. Звонить четвертый раз мне не позволила гордость. Темные думы
одолели меня. Сонмы коварных конкурентов чудились повсюду. Даже в общих
наших знакомых я стал вглядываться с опасением: который из них? А впрочем,