"Владимир Качан. Роковая Маруся (Театральная повесть)" - читать интересную книгу автора

за спасательный конец своей шутки:
- А вот я еще хотел поинтересоваться: "изысканные мужские ласки" - это
как, интересно? Ну, мужские ласки, это я еще понимаю, но вот чтобы
"изысканные" - это что надо делать? Вы мне можете объяснить? Или...
показать?



- Сейчас попробую,- сказала Маша, не отрывая взгляда от Коки, потом
вздохнула, качнула себя вперед на последние полшага, разделяющие их, и
поцеловала его.
Поцелуй длился долго, минуты полторы, после чего Маша, как бы в трансе,
чуть отодвинулась от Кокиного лица, отняла руки от его затылка, и они
бессильно повисли. А Кока в эти полторы минуты понял, что предчувствие
беды его не обмануло, он погиб. Ну не то чтобы совсем погиб, еще можно
было бы и побороться, но зачем? И куда только девались его хроническая
скука, его холодное любопытство! Он вдруг осознал прозрачно и ясно, что
так просто эта женщина из его сердца не уйдет, что она в него уже успела
войти и даже расположиться там по-хозяйски и надолго и что, более того,
это его вовсе не огорчает.
Маша не спеша подняла на него глаза, поменявшие цвет и ставшие темными
в эту главную минуту, и промолвила, будто возвращаясь из клинической
смерти: "Я... я как будто вина попила". Затем повернулась и быстро пошла в
комнату. Кока бросился за ней. Он уже был во власти этой стихии, стихии
желания, какого он не испытывал до этого никогда и ни с одной женщиной.
Это было "темное счастье крови", как однажды написал кумир нашей
литературной юности Эр. Мария Ремарк.
Маша быстро шла через комнату, не останавливаясь и не оборачиваясь. Она
знала, что с ним происходит, она решила не противиться ничему, она даже
была горда собой: вот до чего довела, заставила потерять человеческий
облик, пробудила в нем зверя,- и поэтому быстро шла через первую комнату,
где был накрыт стол для них двоих, через вторую, она стремилась быстрее
достичь спальни, а там - будь что будет, для этого надо было еще пройти
кабинет мужа, но там, возле рояля, Кока ее настиг. Он обхватил ее сзади и
стал целовать в шею, в лицо, в губы, которые она, развернувшись, опять
подставила ему; его руки, не останавливаясь ни на секунду, гладили и
ласкали ее всю и всюду, казалось, успевали.
- Не здесь, милый, не здесь,- шептала Маруся между поцелуями,- там,
дальше...
пойдем.



Но Кока уже не слышал ничего, его руки становились все смелее, да Маша
уже и не сопротивлялась вовсе, и он все-таки овладел ею прямо здесь, в
кабинете, стоя у рояля, в позе № 14, известной в народе под названием
популярной закуски к пиву. При этом Маша опиралась руками о черный
"стэйнвейн" мужа и, пока сохраняла способность думать, думала, что так ей
и надо, а потом - что в этом что-то есть, ну, что у рояля, а не где-нибудь
еще. Она сначала тихо, а потом все громче и громче стонала, и, разумеется,