"Алоиз Качановский. Три трупа и фиолетовый кот, или роскошный денек [D]" - читать интересную книгу автора

девятого. Потому что в девять я уже подавала в зале.
- Вы ее в зале видели?
- Видела и даже подавала ей ужин.
- Разговаривали с нею о чем-нибудь?
- Нет, не разговаривала. Она, к слову, и не сидела долго. Даже не доела,
расплатилась и вышла.
- И вы уже больше не видели ее?
- Нет, она не вернулась в бар. Да я и не думала о ней, только злилась на
этого прохвоста Антони, пусть его Бог накажет за то, что он обидел меня.
"Уже наказал" - мог бы я уверить ее, но не произношу ни слова. Благодарю
за информацию и выхожу. На улице ловлю такси и называю адрес.


5


Опольский сидит за столиком на террасе, склонившись над стаканом молока.
Он так стар, что просто грустно смотреть на него. Правда, в зале суда он
выглядит намного лучше. Здание суда намного старше его. И он одерживает
победы, что там говорить! Но появляется там все реже и реже.
Обычно я всегда начинаю разговаривать с ним на высоких тонах, просто не
хочется верить, что такой старый человек еще не глух. Но он не глух, слух
его превосходен. После нескольких фраз я говорю уже нормальным голосом.
Пересказываю ему всю историю с самого начала и со всеми подробностями,
Опольский слушает словно из вежливости, он совершенно не кажется мне
потрясенным или хотя бы удивленным.
- Ну ладно, а зачем ты все это мне рассказываешь, - отзывается он наконец,
когда я заканчиваю свой рассказ и зажигаю сигарету.
Голос у него слабый. Впрочем, он никогда не отличался громогласностью или
эффектным красноречием. Его таланты относились совсем к иной области.
- Дело в том, что дама в черном могла звонить только вам и никому другому,
- отзываюсь я. - Что ей было нужно?
- Она не звонила мне, - говорит Опольский.
- Кому же она звонила? - настаиваю я. - Все ведь совпадает: ключ под
шлангом пожарного крана в нише, который вы прятали там еще во времена
совместной работы с моим отцом, несгораемый сейф, и то, что она звонила из
бара, расположенного в нашем доме... И этот депозит был явно положен еще
до того, как практику в нашем бюро принял я. Тогда еще я был за границей.
- Не сдавала она мне никакого депозита, - говорит Опольский. - И звонить
мне не могла тоже: дома у меня нет телефона.
- В таком случае, кому же она могла звонить? Кто мог назначить ей встречу
в нашей канцелярии, а потом впустить ее в мою квартиру? Кто мог все это
устроить кроме вас или меня?
- Не я. Предполагаю, что это мог сделать ты, - отзывается Опольский.
- А я предполагаю, что вы. Это было так: дама в черном оставила у вас на
хранение нечто, а потом выехала за границу, скорее всего, во Францию. Вы
рассчитывали на то, что она не вернется, и использовали это нечто,
оставленное ею, в корыстных целях. Этот депозит представлял собою некую
денежную ценность, дама в черном подчеркивала это в телефонном разговоре.
Совсем недавно, судя по тому же разговору, дама узнала, что была обманута,