"Елена Кабанова. Бокс, лохотрон и кодекс самурая" - читать интересную книгу автора

просто нравится писать. Получается милая такая игра, вроде покера -
домашняя, но слегка будоражащая кровь: либо станешь классиком, либо
окажешься графоманом. Иногда, впрочем, это бывает одно и то же.

Моя неношеная слава

Наполеон сказал, что слава изнашивается. А французский писатель Жюль
Ренар - что слава есть непрерывное усилие. Могу от себя добавить, что это
усилие, как и всякое другое, может быть полезным и бесполезным,
результативным и безрезультатным. В наше время, когда информационный поток
больше напоминает цунами, чтобы выплыть на поверхность, надо в первую
очередь быть легким. Легким для восприятия. Для этой цели проще всего,
конечно, использовать тактику вялотекущей ностальгии по вечным ценностям и
пылкого осуждения сомнительных новшеств. И если учесть, что любое новшество
является сомнительным до момента превращения оного в банальность, о которой
только глухой не слышал - но наверняка читал... В общем, чем горячее вы
ратуете за вечно живую классику, мумифицировавшуюся до состояния
банальности, тем больше у вас возможностей выглядеть глубоким и тонким. Не
личность, а прямо артезианская скважина.
Однако существование среди одних банальностей хорошо только в качестве
снотворного. Время от времени, очнувшись от полусонного состояния,
информационная, а вернее, идеологическая сфера требует свежей пищи. Вполне
законное желание. Но и свежая пища тоже должна соблюдать уже упомянутое
условие - быть легкой для усвоения. Поэтому трудно перевариваемые идеи,
расшатывающее тихо-мирно дремлющие истины об устройстве мироздания, не
годятся. Нужны, скажем, декоративные детали - бантики, оборочки, воланы, а
никакая не радикальная перелицовка действительности. Пожалуй, я согласна:
ежедневные послания на мой e-mail типа "Привет, Лялька, одолжи три сотни в
честь того, что мир перевернулся!" лично меня бы здорово утомляли. Поэтому
частая смена законов мироздания - не самый верный залог жизненного комфорта.
И те самые средства массовой информации, которые давным-давно стали сами для
себя и средством, и целью, без конца ищут все новых аксессуаров и
прибамбасов, словно пошивочная мастерская по украшению серой
действительности.
Чтобы увидеть процесс пошива во всей красе, мне даже пришлось лично
побывать на конвейере. Случилось это, конечно, не по моей инициативе. Но,
как я уже говорила, благодетельница Мирка, вечно обрушивающая свои милости
на недостойных, выискала среди наших знакомых одну тетеньку - адепта
домостроя. Не помню, чем именно прельстил Миркину подопечную домострой, но в
одном я убедилась наверняка: тетенька была малограмотная, самовлюбленная,
но, тем не менее, изрядно в себе неуверенная. Что-то вроде бреда мании
величия на почве крепко укоренившегося комплекса неполноценности. Дама
(которую звали, собственно, Мариной, но она почему-то сочла столь
обыкновенное имя недостойным себя и потому предпочла польский вариант -
Марыля! Тоже мне, гордая полячка Марыля Снизувыбритая), естественно,
двинулась тем же путем, что и большинство не слишком "широколобых"
личностей, раздираемых надвое противоречивыми чувствами. По пути двойного
стандарта.
С одной стороны, по мнению пани Марыли, женщина при мужчине должна
знать свое место - "кухня, дети, церковь"; с другой - на этом месте она