"Елена Кабанова. Как стать успешной стервой, которой все завидуют" - читать интересную книгу автора

они, представляешь, просют, просют, на коленках ползают, полы мне полируют.
Ну, еще я могла бы консультировать историческое кино. Наверное, это так
интересно! Вот это была бы жизнь!" В ее буйной рыжей голове бушевали картины
одна другой красочней, образ журналистки сплетался с образом кинодивы,
заносился в далекие сферы и неведомые высоты. С тех пор прошло без малого
десять лет. Девичьих грез своих Алиса уже не помнит, сейчас перед ней стоят
куда более реальные и приземленные задачи.
Я заезжаю к Алиске в гости. "Ой, привет, раздевайся, заходи, я сейчас
закончу! - и Алиса бросается от меня к дивану, на котором привольно
раскинулся ноутбук. Алиске приходится много писать, и когда она устает
писать за столом, перебирается на диван. "Перемена позы перед компьютером
само по себе есть отдых!" - это из Алискиных трудовых деклараций. Правда,
последний абзац как последнее "прости" она достучать не успевает. Начинает
трезвонить телефон. "Мать, нам нужно эссе о большом светлом чувстве,
коротенечко, полосы на три... Сделаешь?" - "Угу, - отвечает Алиска и
раскрывает пухлый ежедневник, - Скажем, к 10 апреля, идет? Ну, и что с того,
что сейчас начало февраля. У меня на два месяца вперед все забито, не
продохнуть. Мне книгу через месяц сдавать надо, ну никак не могу. Нету у
меня окошечка. Я и так не знаю, когда все остальное писать буду! Ну, и что,
что на коленях стоишь! Подумаешь, волосы рвешь! Может, ты на стрижке
экономишь. Я? Я экономлю на здоровом образе жизни! Я устала как собака, как
две собаки. Я буквы видеть не могу! Это сейчас у меня единственное сильное
чувство! Слушай, а пить, есть и умываться мне когда? Короче, или ты берешь
десятое апреля сейчас, или его дня через три возьмет другой, помоложе и
покрасивей. Что такое верность? В Сибирь за мужиком? Делать им нечего, женам
декабристов. А я загружена до ноздрей! Берешь все-таки? Ладно, пишем.
Заметано. Пока. Извини. Я сейчас!" - а это уже мне. Возвращается к работе.
"Пойду-ка я кофе сварю", - предлагаю я взъерошенному Алискиному затылку. -
"Класс. Извини. Мне всего три строчки... Черт!" Звонит телефон. Повторяется
похожий разговор, с торгов уходит двенадцатое апреля.
"Ну, все, я закончила и отключила телефон!" - это взмыленная Алиска
появляется на собственной кухне и с наслаждением дымит сигаретой. Прям как
зек на зоне, которому перепало "дернуть". По законам сериала я бы должна
встретить ее восторженной улыбкой и сказать: "Вот видишь! Все сбылось, как
ты мечтала! Как же ты, наверное, счастлива!" Интересно, что тогда полетит
мне в голову, джезва с кофейком или кремовый тортик, купленный к моему
приходу?
И, кстати, вопрос этот - не праздный. Алиске в свое время пришлось-таки
консультировать исторический документальный фильм. Так вот, сценарист,
который от всего творчества Федора Шехтеля в Москве оставил только, смешно
сказать, кинотеатр "Художественный", к тому же постоянно донимал Алиску
нелепыми вопросами: "Не проигрывал ли Шехтель в карты состояния?", "Не
являлся ли частым посетителем какого-нибудь борделя?", "Не пил ли красное
по-черному или горькую до белой?", "Может, дети у него внебрачные или
зарезал там кого?". За что и получил от Алиски продуктом своего труда, т. е.
толстенным коряво написанным сценарием, по голове - и неоднократно. Короче,
сбылись все Алискины девичьи грезы! Просто до смешного.
Думаете: бедная Алиса! Нет в жизни счастья, одна рутина. Поверьте, она
прочла историю своей жизни в моем изложении раньше, чем книга пошла в
печать. Прочла, расхохоталась, потом призадумалась и изрекла: "Нет, я,