"Сердце женщины" - читать интересную книгу автора (Линдсей Рэчел)

Глава 8

На следующее утро Люси взглянула на себя в зеркало и ужаснулась, увидев темные круги под глазами. Бессонная ночь, проведенная в слезах и переживаниях, не прошла даром, она выглядела и чувствовала себя совершенно разбитой. Чем скорее покинет она Чартерс, тем лучше. Оглядывая богатое убранство комнаты, она думала о своей скромной квартирке. Пол просил ее остаться здесь, но не затем ли, чтобы просто сделать се своей очередной любовницей. С трудом сдерживая то и дело набегавшие на глаза слезы – она и так проплакала всю ночь, – Люси спустилась вниз, чтобы сообщить Синди о своем отъезде.

Она как раз шла через холл, когда дверь в библиотеку отворилась и на пороге появился Пол. Испуганно вскрикнув, она попятилась назад, но было уже слишком поздно – он ее заметил.

– Не ожидала, что я еще здесь? – спросил он. – Не мог уехать, не пожелав тебе прежде доброго утра. Хотел удостовериться, что все случившееся вчера – не плод моего воображения.

И прежде, чем она успела его остановить, он взял се за руку и втащил в библиотеку. Она хотела убежать, но ноги не слушались, и ей пришлось прислониться к двери.

– Я рада, что ты не уехал, – начала она так тихо, что сама едва расслышала свой голос. Откашлявшись, она заговорила снова: – Ничего не выйдет, Пол. Это было ошибкой.

Его кожа, обычно бледная, приняла желтоватый оттенок, и казалось, что он никак не может заставить себя заговорить. Но через мгновение ему удалось овладеть собой.

– Ты хочешь сказать, что прошлая ночь ничего не значит для тебя?

Гордость побуждала ее сказать «да», но она была истинной дочерью своего отца. Даже если Пол посмеялся над ней, она не собирается отрицать свои собственные чувства, ведь они, по крайней мере, были искренними.

– Нет, Пол, я не притворялась. Я действительно люблю тебя. Если бы я любила тебя не так сильно, я бы, возможно, согласилась на… на то, что ты предлагаешь. Я знаю, многие женщины так бы и поступили, но я… я не могу. Если бы мне пришлось выбирать между тем, чтобы стать любовницей миллионера или женой человека, у которого нет ни гроша, я бы предпочла второе.

– Люси…

– Нет! – Она яростно замотала головой. – Ты не заставишь меня передумать. Мне не нужны твои соболя и бриллианты, мне нужно твое имя и твои дети.

Ослепшая от слез, она повернулась и попыталась ощупью найти ручку двери, но не успела. Пол повернул се к себе лицом, наклонился, и она с удивлением увидела, что он плачет.

– Я не хочу делать тебя своей любовницей, – хрипло сказал он. – Не имеет никакого значения, как я жил до того, как встретил тебя. Вообще ничего из того, что я делал до нашей встречи, не имеет значения. Существует только та часть моей жизни, в которой присутствуешь ты, и, если ты меня сейчас покинешь, моя жизнь потеряет смысл. – Он придвинулся ближе и взял в ладони ее лицо. – Я люблю тебя, Люси, и хочу, чтобы у тебя были меха и драгоценности. Но также я хочу дать тебе свое имя и детей. Мне обязательно надо было говорить это вслух?

Все сомнения развеялись как дым, и, счастливая, она позабыла о терзавших ее всю ночь страданиях.

– Какая же я дура, – прошептала она. – О, Пол, мне так жаль. Ты простишь меня?

– Как только ты ответишь «да» на мой вопрос. Ты выйдешь за меня замуж, любимая?

– Ничто не сможет меня остановить, – ответила она и разрыдалась.

В Лондон Пол уехал, когда стрелки часов приближались к полудню, и то только после того, как обеспокоенная секретарша позвонила, чтобы напомнить ему о намеченном на сегодня собрании совета директоров.

– С удовольствием бы отменил все свои дела, – сказал он на прощание. – Мне хочется каждую минуту быть рядом с тобой. – Он взял ее руки и поднес к губам. – Я вернусь, как только смогу.

Люси помахала ему, стоя на ступенях, и смотрела вслед, пока машина не свернула на дорогу и не скрылась из виду. Затем, не чуя от счастья под собой ног, она направилась к себе в комнату. Она была уже на пороге, когда в коридоре появилась Синди, одетая в костюм для верховой езды.

– Ты встречаешься с Мюрреем? – спросила Люси.

Синди покачала головой:

– Я не могу заставить его и близко подойти к лошади! И потом, он любит писать при утреннем свете. – Она посмотрела на Люси с любопытством. – Что случилось? Ты вся сияешь.

Люси смутилась, ей не хотелось пока ни с кем делиться своим счастьем. Но если она промолчит, девушка очень обидится.

– Я выхожу замуж.

Глаза Синди широко распахнулись. Затем она кинулась Люси на шею и закружила ее по коридору.

– Я знала! Я знала! Я знала! Наконец-то это случилось.

Запыхавшаяся Люси наконец-то сумела унять подругу.

– Так ты догадалась? Ты знаешь, что это Пол?

– Конечно, я догадалась. По тому, как странно он себя вел последнее время. Это было так очевидно.

– А я не замечала ничего необычного, – запротестовала Люси. – Мне это даже в голову не приходило!

– Это потому, что ты не знаешь, каким он был до встречи с тобой. Когда он пригласил тебя присоединиться к нему в библиотеке, я сразу поняла, что он влюбился в тебя. – Она снова начала кружить Люси по коридору. – Библиотека всегда была для него святая святых. Никто даже не осмеливался войти туда, а тебя он вдруг приглашает посидеть с ним! Черт возьми, Люси, это же было так очевидно! Мы с тетей Беатрис даже заключили пари на день вашей свадьбы!

– Жаль, что ты мне не сказала этого, – с кислой миной проворчала Люси. – Ты могла бы избавить меня от стольких переживаний.

Синди перестала пританцовывать и отбросила со лба растрепавшуюся прядь непослушных волос.

– Так ты действительно не догадывалась, что происходит?

– Абсолютно. Я такая обыкновенная, что…

– Не сходи с ума! Ты просто красавица!

– Но разве можно жениться только из-за красивых глаз?

– Люблю, когда ты начинаешь морализировать, – хихикнула Синди. – О, Люси, как здорово будет иметь тебя в невестках. Когда вы собираетесь пожениться? И куда поедете в медовый месяц? Вы будете жить здесь или в городском доме Пола?

– Стоп, стоп! – Люси зажала уши ладонями. – Как много вопросов! Спроси лучше своего брата. Я все оставляю на его усмотрение.

– Ты поступаешь мудро, – откровенно заметила Синди. – Так ты избавишь себя от бесконечных споров.

Люси моментально насторожилась. Она отнюдь не была бессловесным, покорным чужой воле созданием и всегда расценивала брак как равноправное партнерство. Если Синди не ошибается в отношении Пола, то им предстоит пережить немало ссор. Она, однако, тут же устыдилась своих мыслей, вспомнив, как трепетно он ее обнимал и какие нежные слова при этом произносил. Нет, человек, которого знает Синди, совсем не похож на того, кто так трогательно признался ей в любви.

Теперь, когда ее будущее так счастливо устроилось, Люси, будь ее воля, держала бы их помолвку в секрете сколь возможно долго, так как понимала, что, как только новости просочатся в прессу, спокойная жизнь закончится. Но Пол настаивал на том, чтобы при первой возможности придать их союз огласке.

– Такие вещи рано или поздно становятся известны, и мне совершенно не хочется, чтобы наши имена упоминались в отделе светской хроники.

– Я не могу этого сделать. – Он вдруг неожиданно превратился в того холодно-вежливого человека, каким он был при их первой встрече. – Ты должна позволить мне заботиться о тебе так, как я считаю нужным.

Раздражение боролось с чувством юмора, и юмор победил.

– Очень хорошо. Я сейчас пойду и куплю себе цепь. Вот тогда ты будешь настоящим хозяином!

– Ах ты, вредная девчонка! Ты нарочно делаешь из меня тирана.

Она ничего не ответила, и он со вздохом сказал:

– У тебя ангельское личико, Люси. И я все время забываю, что ты такая же упрямая, как и я.

– Ты бы предпочел, чтобы я была безвольной куклой?

– Конечно нет! Я бы умер со скуки. – Он дернул ее за волосы. – Ладно, дорогая, я не буду изображать из себя супруга-повелителя и позволю тебе самой заботиться о себе, насколько это возможно.

Хоть это была лишь частичная победа, она, тем не менее, осталась очень довольна, зная, что теперь он сто раз подумает, прежде чем использовать свое влияние способом, идущим вразрез с ее принципами.

Реакция, которую вызвало опубликованное в «Тайме» весьма сдержанное объявление об их помолвке, превзошла самые худшие опасения Люси.

На них обрушился шквал телеграмм и цветов от людей, чьи имена были известны ей лишь из колонок светской хроники, а Чартерс осаждали толпы репортеров и фотографов.

– Они когда-нибудь оставят нас в покое? – спросила она как-то воскресным днем, после того, как в кустах обнаружили очередного не в меру настойчивого фотографа.

– Не раньше чем мы поженимся, – ответил Пол, – а потом это будет повторяться каждый раз, когда мое имя мелькнет в связи с какой-нибудь сделкой.

– Хотела бы я, чтобы ты был обычным человеком. Твои деньги и положение приводят меня в ужас.

– А я как раз только начинаю получать от них удовольствие. Тратить их на тебя – что может быть лучше? Жаль только, ты не позволяешь мне дать тебе все, что мне хочется.

– Мне и так уже достаточно. – И она посмотрела на огромный, в целых двенадцать карат, изумруд, оттягивающий ее безымянный палец. – Это кольцо так великолепно, что я боюсь его носить.

– Ты скоро станешь женой очень богатого человека, – нетерпеливо сказал он. – И нет ничего слишком великолепного для тебя. Ты должна прекратить стесняться того, что теперь у тебя есть деньги.

– Я не стесняюсь.

– Тогда почему ты не носишь манто, которое я подарил тебе на прошлой неделе?

Она улыбнулась:

– Шиншилла это не то, что «Вог» рекомендует носить во время прогулок по сельским дорогам.

– Допустим, – согласился он. – Но, по крайней мере, доставь мне удовольствие и надень его, когда поедешь завтра в Лондон.

– А мне обязательно ехать? – спросила она. – Почему Барри не может сфотографировать меня здесь?

– В студии у него получится лучше. Я хочу иметь твой хороший портрет, Люси. Я разошлю его во все газеты по всему миру. – Пол сжал се руку. – Ты ведь поедешь со мной завтра?

– Я сделаю все, чтобы доставить вам удовольствие, милорд.

– И даже наденешь манто?

– Конечно. С этого момента оно станет моей второй кожей!

Когда на следующее утро Люси переступила порог фотостудии Барри, тот даже присвистнул от восхищения, и она порадовалась, что послушалась Пола и надела манто. Конечно, он был прав. Глупо не носить красивые вещи, если они у тебя есть.

– Вы выглядите восхитительно, Люси. Она погладила шелковистый мех.

– В шиншилловом манто любая женщина будет выглядеть восхитительно.

– Глупости. Большинство женщин выглядели бы в нем так, будто это оно их надело! – Барри повернулся, чтобы установить дуговую лампу. – Нет необходимости спрашивать, счастливы ли вы. Ваши глаза сверкают, как эти лампы.

– Я никогда не мечтала о таком счастье, – призналась она. – Иногда оно меня даже пугает.

Барри помог ей снять манто и бросил его на спинку дивана. Затем он поманил ее в дальний конец огромной комнаты.

Там он усадил ее на бархатный стул и начал устанавливать вокруг нее целую батарею ламп.

– Пол очень изменился после вашей помолвки. Такое впечатление, что за одну ночь он помолодел лет на десять.

В его голосе звучала нежность.

– Вы ведь всегда будете ему другом, правда? Он выглядел таким удивленным, что ей пришлось объясниться:

– Я хотела сказать, что иногда с женитьбой приходит конец дружбе. А я бы этого очень не хотела. Вы единственный человек, которому Пол доверяет.

– Не беспокойтесь, – сказал Барри серьезно. – Я всегда буду поблизости, хотя Пол и увел вас прямо у меня из-под носа.

Хотя Люси и не была вполне уверена в том, что он шутит, она решила вести себя так, будто дело обстоит именно так.

– Только не надо изображать из себя отвергнутого влюбленного. Вы всегда видели во мне модель, а не жену.

– Модель жены! А теперь хватит крутить головой и сидите тихо, как полагается хорошей девочке.

Барри приладил еще одну лампу и принялся рассказывать о своем последнем задании: один американский журнал заказал ему серию фотографий европейских столиц.

– Это уже тысячу раз делали до меня, – сказал он, – но я подошел к делу под другим углом зрения.

– Уверена, что вы добьетесь успеха. Хотела бы я сказать то же самое о Мюррее.

– Как у него дела?

– Он написал массу картин, но никак не может добиться, чтобы их выставили в галерее. Его работы слишком авангардные.

– Пол говорит, что его работы никуда не годятся. – Барри щелкнул затвором объектива. – Я всегда считал, что, если бы картины Мюррея были стоящими, Пол первым бы поддержал его. В свое время он был покровителем многих художников.

– Он позволил Мюррею занять одну из комнат под студию. Тому было очень сложно работать в коттедже, поскольку там недостаточно освещения.

– Полагаю, это ваших рук дело?

– Да. Но сейчас я об этом жалею.

– Почему? В чем дело?

– Не знаю. Просто ощущение.

– Давайте расскажите дядюшке Барри.

– Нечего рассказывать. – Она сцепила пальцы. – Просто… я вот думаю, а что, если я ошиблась насчет него и прав был Пол?

– Тут нечего и думать, – сухо сказал Барри. – Его выставят за дверь.

– С Синди или без?

– Предоставьте Синди Полу. Он вполне может справиться с ней сам.

– Я так не считаю. Мюррей имеет на нее очень сильное влияние.

Несколько дней спустя Люси вспомнила этот разговор с Барри, когда Мюррей присоединился к ней в музыкальной комнате за чашкой чая. Синди как раз уехала куда-то по делам, и Мюррей весь день провел в своей студии за мольбертом.

– Вот это жизнь, – сказал он, щедро накладывая в тарелку сандвичи с копченым лососем.

– Рада, что вам нравится.

– Конечно, нравится. Как, кстати, и вам. Вы привыкли к роскоши даже быстрее, чем я ожидал. – Он усмехнулся. – Правда, я всегда считал, что к этому привыкнуть гораздо легче, чем к бедности.

Она хотела было поставить его на место, но передумала. Спорить с ним не имело никакого смысла.

– Должен признаться, не ожидал, что вы окажетесь такой ловкой, – тем временем продолжал Мюррей. – Надо же, предложили замолвить за меня словечко, а сами заполучили главный приз.

– По-вашему, это смешно?

– Я не старался вас рассмешить. Я просто констатировал факт. – Улыбка, игравшая у него на губах, смягчала жестокость его слов. – По-моему, все просто замечательно. Пол от вас без ума, и, пока вы на моей стороне, у меня есть все шансы уговорить его выдать за меня Синди.

– Вряд ли. Я вам уже сто раз это говорила. Он настаивает на том, чтобы Синди подождала еще хотя бы год.

– Это он говорит сейчас. Но через три месяца вы станете его женой, а у жены, как известно, имеется тысяча способов заставить мужа изменить свое мнение.

Она не смогла скрыть мелькнувшего на ее лице отчуждения. Мюррей заметил это и покраснел.

– Можете на меня так не смотреть, – мрачно сказал он. – Вы женщина, и вам не понять, что испытывает мужчина, когда не может обладать той, кого так страстно желает. Я не могу ждать Синди еще целый год. Это равносильно вечности.

Она снова прониклась к нему сочувствием, и вместе с ним вернулась и симпатия.

– Я хотела бы помочь, – сказала она, – но вы же знаете, какой Пол упрямый.

Мюррей пожал плечами и поставил на поднос пустую чашку.

– Синди сказала, когда вернется?

– Думаю, часов в шесть. Она поехала на примерку.

– Еще платья! – мрачно воскликнул он. – На те деньги, что она тратит в месяц на одежду, я бы мог покупать холсты и краски целый год.

– Это ее деньги.

– А вот тут вы ошибаетесь, – откликнулся он. – Это деньги братца Пола.

Люси нахмурила брови:

– Я думала, что у Синди есть собственный капитал.

– Я тоже так думал. Но у нее ничего нет. Прошлой ночью она мне все рассказала. – Мюррей поднялся и прошелся по комнате, то и дело останавливаясь, чтобы рассмотреть какую-нибудь безделушку: шкатулку работы Фаберже, изящную вазу династии Минг, статуэтку из слоновой кости. – Когда старик Харлоу умер, все досталось Полу, и только от него зависит, сколько денег получит Синди. То есть если она выйдет замуж с согласия большого брата, все будет тип-топ, но уж если он будет против и лишит ее своей милости, тогда она не получит ни пенса. – Он обернулся и посмотрел на нее, держа на ладони изящную фарфоровую пастушку. – Что мне остается? Вы знаете так же хорошо, как и я, что Пол никогда не даст своего согласия на наш брак. Он меня терпеть не может и абсолютно мне не доверяет.

– Уверена, что это не так.

– Именно так. Зачем мне себя обманывать? Говорю вам, он никогда не позволит мне жениться на ней, а если мы сделаем это без его согласия, то окончим свои дни в работном доме!

Люси вдруг вспомнила, как еще в самом начале их знакомства Пол сказал ей, что, даже если бы он захотел лишить Синди наследства, ему бы не удалось это сделать. Стоит ли рассказывать об этом Мюррею? Это могло бы хоть немного успокоить его. Но что-то заставило ее промолчать, какая-то врожденная осторожность.

– Если бы я не знала вас, – мягко сказала она, – я бы подумала, что вас интересуют лишь деньги Синди или, скажем, деньги, которые, по-вашему, у нее есть.

– Пора бы вам повзрослеть, Люси. Как я могу жениться без денег? Особенно на такой девушке, как Синди. – Он горько рассмеялся. – В ее понимании экономия – это отпуск на юге Франции вместо Флориды! Господи, да она понятия не имеет, что такое быть бедным.

– Она научится.

– Никогда! Она слишком избалованна. – Он поставил на место пастушку, которую все это время держал в руках, с такой силой, что Люси испугалась за ее сохранность. – Я надеялся, что если мы убежим и я смогу доказать в суде, что мы счастливы, то у нас появится шанс заставить Пола отдать Синди ее наследство. Но теперь выяснилось, что у нее его никогда и не было!

– Вы так говорите, будто не в состоянии заработать самостоятельно. Почему бы вам не найти работу?

– Я художник. – В его голосе звучало неприкрытое презрение. – И я никогда не откажусь от этого.

– Даже ради Синди?

Его лицо потемнело, и когда он снова заговорил, его голос был полон боли:

– Даже ради Синди. Вы должны понять меня, Люси. Искусство – это вся моя жизнь.

Люси не понравились его слова, но он был так молод и так переживал, что она не могла его осуждать. Как может она винить Мюррея за то, что он ставит свою работу превыше всего? Многие великие произведения искусства никогда не были бы начаты и закончены, если бы их создатели не обладали вот таким же непреодолимым стремлением к успеху.

– Вы могли бы работать неполный день, – предложила она. – Тогда вы смогли бы кое-что заработать и у вас бы еще оставалось время рисовать.

– Ничего не выйдет. Я должен рисовать, когда я полон сил и когда мне этого хочется, а не когда у меня есть лишние полчаса. Я не… – Он замолчал, так как открылась дверь и в комнату вошла тетя Беатрис.

– А, вот ты где, Люси. Звонила секретарь Пола, он привезет к ужину кого-то из друзей. Они будут здесь примерно через час.

– Мне, пожалуй, лучше удалиться. – Мюррей направился к двери.

– Это совсем не обязательно, – сказала тетя Беатрис.

– Может, и не обязательно, – ответил он, легко коснувшись губами изрезанного морщинами лба старой дамы, – но зато гораздо тактичней. Ваш племянник с трудом заставляет себя быть вежливым в присутствии Синди, но если она не успеет к ужину и я окажусь за столом без нее.

Он многозначительно присвистнул и вышел, оставив Беатрис Харлоу с жалостью смотреть ему вслед.

– Бедный мальчик. Он так несчастлив. Если бы только Пол не был к нему так суров.

Люси как раз раздумывала, не поговорить ли с тетей Беатрис начистоту, но, услышав ее последнее замечание, решила этого не делать. Старушка была совершенно не способна противостоять обаянию Мюррея, и ничто не могло поколебать ее уверенность в нем. Спрашивать у нее совета было бы пустой тратой времени.

Одеваясь к ужину, Люси обдумывала свой сегодняшний разговор с Мюрреем. Он не был лицемером – что говорило в его пользу, – но при этом она начала сомневаться в том, что он способен сделать Синди счастливой. Если его работа действительно значит для него больше, чем кто-либо или что-либо на этом свете… Ей вдруг захотелось поделиться с кем-нибудь своими сомнениями. Ах, если бы можно было все рассказать Полу! Но повтори она ему откровения Мюррея, это лишь укрепит его предубеждение против художника, а она знала, что не может этого допустить из-за любви к Синди.

В течение последующих дней она старалась не думать о разговоре с Мюрреем, но он все не выходил у нее из головы. Теперь, что бы он ни сказал, все имело двойной смысл, и, глядя, как он нежно воркует с Синди, она снова и снова гадала, насколько эта нежность была искренней, а насколько наигранной – в надежде, что если он все сделает правильно, то получит возможность никогда больше не думать о деньгах, а заниматься лишь милым его сердцу рисованием.

Пол назначил дату свадьбы на первую неделю июня, объяснив, что это единственный свободный месяц.

– Но до июня еще так далеко, – огорчилась Люси, когда он сообщил ей о своем решении.

– Но раньше никак не получится. На ближайшие несколько недель у меня запланированы поездки в Европу и в Штаты.

– Почему бы нам не пожениться прямо сейчас? Тогда я бы смогла поехать вместе с тобой.

– Это даже не обсуждается.

Она даже покраснела от огорчения, и Пол, раскаявшись, заключил ее в свои объятия.

– Ну же, любимая. Это не потому, что я не хочу жениться на тебе прямо сейчас. Просто я всегда обещал себе, что, когда женюсь, у меня будет настоящий медовый месяц. А если ты поедешь со мной в Европу, я буду там так занят, что не смогу найти времени даже поговорить с тобой.

– Обойдемся без медового месяца.

– Я – нет. Я хочу быть только с тобой, чтобы меня ничто не отвлекало. Я хочу, чтобы ты получше узнала меня.

– Я тебя и так знаю.

– Нет, не совсем. Когда мы станем любовниками, у тебя уже не останется никаких сомнений в моей любви. Тогда ты будешь знать, что даже если я вынужден буду оставить тебя на неделю или даже на месяц, то я не перестану любить тебя.

– Я это и сейчас знаю.

– И поэтому расстраиваешься, когда я говорю, что вечером не смогу приехать в Чартерс?

Она вынуждена была с ним согласиться:

– Думаю, что я действительно пока до конца не знаю, насколько важна для тебя.

– После того как мы проведем наедине целый месяц, у тебя больше не останется сомнений. Ты просто будешь знать. Поэтому-то я и хочу, чтобы в первые недели нашего брака нам никто не мешал.

– Жаль, что сейчас не июнь, – выпалила она и прижала ладони к щекам. – Ох, Пол, ты заставляешь меня чувствовать себя такой распутной!

– Боюсь сказать, кем ты заставляешь меня чувствовать. – Он дернул ее за ухо, и их разговор, начавшийся так серьезно, завершился жаркими поцелуями.

Оставшись одна, Люси вынуждена была признать, что Пол был прав. Ведь как бы она ни пыталась спокойно воспринимать его работу, ей все же иногда хотелось, чтобы Пол, уходя с работы, оставлял все проблемы там. На дворе стоял только апрель, месяц примул, и Пол на две недели уехал по делам в Россию и Скандинавию.

Без него дни тянулись медленно и тоскливо, и Люси очень обрадовалась, получив от Барри приглашение в оперу. В «Ковент-Гарден» давали «Тоску».

После спектакля ужинали в «Мирабель», и Барри, серьезный как никогда, рассказывал ей о своем детстве, о том, что его воспитывали суровые, чрезвычайно религиозные дед с бабкой – родители умерли в Китае, – и о годах, проведенных в Оксфорде, где он и познакомился с Полом.

– Глядя на меня сегодняшнего, трудно представить, каким неблагодарным мальчишкой я был, – сказал он в заключение. – И был бы им до сих пор, если бы не Пол. Он обожал свою мать и так и не оправился после ее смерти. Ему было восемь, когда она умерла.

Люси могла себе представить, насколько ранимым должен был быть Пол в этом возрасте. Она живо представила себе маленького мальчика с бледным личиком и мягкими, шелковистыми волосами, и ей до боли захотелось прижать его к себе.

Боясь, что сейчас расплачется, она заставила себя заговорить:

– А сколько ему было, когда его отец снова женился?

– Четырнадцать. Тоже не самый простой возраст. Но его мачеха относилась к нему очень тепло. Даже когда на свет появилась Синди, он никогда не чувствовал себя заброшенным. Поэтому он и принимает так близко к сердцу заботу о ней.

– Хотя он никогда и не бывает к ней добр.

– Вы это серьезно? – Барри был явно шокирован.

– Абсолютно. Я знаю, у нее есть все, что можно купить за деньги. Но чего у нее никогда не было, так это любви и понимания. – Боясь, как бы Барри не заподозрил ее в том, что она не искренна в своей любви к Полу, она поспешно продолжила: – Я не говорю, что Пол плохо к ней относится, просто у него никогда не было на нее времени.

– Это не его вина. Он еще учился в Оксфорде, когда умер его отец, и ему пришлось оставить учебу и принять на себя руководство компанией.

– Неужели никто не мог помочь ему?

– Нет. Если бы он тогда не взял все в свои руки, потом ему уже никогда не позволили бы это сделать. Когда он только начинал, весь совет директоров был настроен против него. Они считали, что он слишком молод и слишком горяч, и даже хотели продать компанию. К счастью, они не смогли этого сделать, поскольку большая часть акций принадлежала Полу.

– И что случилось потом?

– Пол сам выкупил у них все акции! Правда, после этого у него не осталось ни пенни. Но зато он получил полный контроль над компанией и мог делать все, что захочет.

Люси не смогла сдержать улыбку. Это было так похоже на Пола, которого она знала.

– А потом?

– Он работал дни и ночи напролет, чтобы поставить компанию на ноги. Мне нет необходимости говорить вам, что ему это удалось, вы сами это прекрасно знаете.

– Это, наверное, было не просто.

– Конечно нет. В результате он стал жестким, циничным и растерял все свои иллюзии. – Голос Барри звучал отрывисто. – Он многого добился, но и потерял достаточно.

– Пол никогда мне об этом не рассказывал, – призналась она.

– Еще расскажет. Дайте ему время. Мужчине необходимо осознать, что он, наконец, нашел женщину, которой может доверить самое сокровенное.

– Надеюсь, я не помешала, дорогой? Но я никак не могла уйти, не поздоровавшись с тобой.

Барри поднял глаза и нахмурился. Люси тоже оглянулась и увидела высокую, стройную женщину, остановившуюся рядом с их столиком. Ее первой мыслью было, что она никогда не видела такого поразительного лица. У женщины была молочно-белая кожа и черные, цвета воронова крыла, блестящие волосы. Прическа лишь подчеркивала глубину цвета: гладко зачесанные сверху, они пышными кудрями обрамляли ее лицо. Черты были мелкими, но вылепленными с восхитительной точностью – короткий вздернутый носик, полные губы, наперекор моде, яркого кроваво-красного цвета, как раз в тон платья.

– Ну? – кинув на Люси быстрый взгляд, медленно произнесла женщина и посмотрела на Барри своими большими карими глазищами. – Ты не хочешь меня представить?

Барри нехотя поднялся.

– Люси Гренджер, – сказал он сухо, – а это Сандра Пирс.

В первый момент Люси даже не сообразила, кто перед ней, но имя вызвало в памяти неприятные ассоциации, и она поняла, что это та самая женщина, на которой когда-то собирался жениться Пол.

– Значит, вы невеста Пола, – протянула Сандра Пирс. – Я не была уверена.

– Тогда ты, должно быть, ослепла, – грубо сказал Барри. – Фотографии Люси напечатали все газеты до единой.

– Но я только вернулась из Швеции, – сказала она сладким голосом, – и ничего не знала до тех пор, пока Пол не сказал мне. – Она взглянула на Люси. – Я встретила его в Стокгольме пару дней назад.

Сердце Люси неприятно забилось. Знал ли Пол заранее, что Сандра там будет? Была ли их встреча случайной? Внезапно она отбросила свои страхи, как нелепые. С чего бы Полу встречаться с кем-то, кто ему уже давно безразличен? Она постаралась сохранить на лице безмятежное выражение, избегая злобного взгляда наблюдавших за ней карих глаз.

– Пол, должно быть, удивился, встретив тебя, – сказал Барри простодушно. – Когда мы последний раз слышали о тебе, ты была в Боливии с каким-то оловянным магнатом.

– Твоя информация устарела, дорогой, – ответила Сандра. – Но можешь не волноваться, наша встреча с Полом была случайной.

– Я так и думал. – Голос Барри звучал равнодушно, но Люси, догадавшись, зачем он затеял весь этот разговор, готова была броситься ему на шею.

– Вы должны приехать и пообедать со мной, – снова заговорила Сандра Пирс, на этот раз обращаясь к Люси. – Могу я вам на днях позвонить?

– Завтра я возвращаюсь в Чартерс.

Карие глаза широко открылись.

– Вы живете в Чартерсе?

– Да.

Женщина делано засмеялась:

– Пол совсем не изменился! Он никогда не отличался терпением! Тем не менее надеюсь скоро вас увидеть. – Махнув на прощание рукой, она удалилась, и Барри с облегчением уселся на место.

Люси взялась за вилку, но так и не притронулась к еде. Было совершенно ясно, что именно имела в виду Сандра, и Люси вспыхнула от смущения. Что, если и остальные думают так же? Глаза наполнились горячими слезами унижения, и она торопливо смахнула их рукой.

– Не позволяйте этой маленькой мегере расстраивать себя, – сказал Барри. – Она в ярости оттого, что не смогла заполучить Пола назад. Вы что думаете, Пол станет смотреть на нее, когда у него есть вы?

– Но она такая красивая.

– Если бы Пол хотел жениться на красотке, он бы уже сто раз это сделал. Вы не понимаете, почему он выбрал вас? – Барри склонился над столом и взял ее за руку. – Потому, что у вас есть душа, Люси, и она сияет в ваших глазах.

Она покраснела:

– Никто никогда не говорил мне таких приятных вещей.

– Я мог бы сказать их немало, если бы у меня был шанс. – Он отпустил ее руку. – Пол счастливейший человек на земле.

Люси знала, что он говорит искренне, и, растрогавшись, позабыла о Сандре Пирс.

Однако вскоре ее страхи снова вернулись. Пол отсутствовал уже третью неделю, и она, томясь от одиночества, вновь засомневалась. Конечно, сейчас Пол ее любит, но как он поведет себя, когда первый прилив страсти пройдет? Придут ли ему на смену более прочные отношения или ее жених относится к тому типу людей, которым для счастья нужно постоянно одерживать очередную победу?

Здравый смысл подсказывал, что все се сомнения напрасны. Пол был слишком разборчивым, чтобы его удовлетворяли отношения, в которых не было ничего, кроме секса. Ведь иначе он не предложил бы ей выйти за него замуж.

«Я просто дура», – сказала она себе, зная, что ее страхи исчезнут лишь тогда, когда она, наконец, окажется в его объятиях. Ах, если бы она уже была его женой! Но до свадьбы было еще целых два месяца. Внезапно ей показалось, что это целая вечность, – она испугалась, что за это время может случиться что-нибудь такое, что расстроит их счастье.

В последующие дни она попыталась развеять свою тоску, но ей это не удалось. Мрачные предчувствия лишали весенние дни их яркости и наполняли ее ночи беспокойными снами.