"Танцуя на своем сердце" - читать интересную книгу автора (Делл Белинда)

Глава 5

В комнате повисла напряженная тишина. Затем Майкл в замешательстве спросил: – Что за ерунда. Как могла Альма дисквалифицировать себя? Она всегда танцевала как любитель.

– Но очевидно, не в субботу вечером, – мрачно произнесла Грейс Чивертон.

– Нет, нет, как раз в субботу мы участвовали в соревновании любителей…

– Но потом ты ушел домой, а Альма нашла себе другого партнера, – сообщила Джанет.

Три пары глаз с упреком смотрели на девушку. Майкл озадаченно переводил взгляд с Грейс на Джанет, затем на Джимми и обратно.

– Она и Мувендал получили диплом от Пата Патриксона как лучшая пара из публики, – начал молодой человек.

– Она также выиграла чек на пять фунтов.

– Неправда! – закричала Альма, впервые вмешавшись в разговор. – Мы не получали никаких денег.

– Призом был чек на пять фунтов, – повторила флегматично Джанет, – и диплом. Я сегодня позвонила организаторам, чтобы в этом убедиться.

– Но мы не брали, не брали! – настаивала Альма. – Ничего подобного не было. Да, Дитер держал в руках сертификат, я вспоминаю это, но потом мы положили его на стол, за которым сидели, и пошли снова танцевать. И тут меня позвала Джанет.

– Ты не помнишь, что был еще чек? В сером конверте?

– Нет, не помню… – Но вдруг она остановилась. Ясно, словно перед ней прокручивалась кинолента, Альма словно наяву увидела, как Дитер открывает конверт, что-то говорит, а затем кладет его в ящик. – О… – Ее голос стал очень тихим.

– Ты вспомнила? – подсказал ей Джимми Чивертон.

– Да… полоска бумаги… Дитер сказал, что нам не нужно это. И положил конверт в ящик для благотворительных пожертвований.

– Значит, это и был чек, – вздохнула Грейс.

– Но ведь мы не взяли его, – запротестовала Альма. – Честно, мы же не взяли! Дитер тут же отдал его. Он не держал чек в руках и десяти секунд! Нелепо утверждать, что мы взяли эти деньги.

– Боюсь, все же ты взяла этот чек, – сказала Грейс. – Ты и твой партнер участвовали в конкурсе, за победу в котором давали наличные. И вы выиграли его. Ты выступала на этом соревновании и тем самым дисквалифицировала себя как любитель.

– Но мы вовсе не выступали! – закричала Альма. – Разве вы не понимаете? Мы ни в чем не участвовали! Мы просто танцевали! А потом к нам подошел какой-то человек и сказал, что нас выбрал Пат Патриксон. Мы подумали, что это просто шутка!

– Шутка? – тихо переспросил Майкл.

– Майкл, мы не подозревали ничего такого! Прошу, поверь мне! Мы просто танцевали с Дитером, вот и все. В тот вечер он увидел, как я была расстроена, и пригласил меня немного выпить и перекусить. А потом мы пошли в зал танцевать. Дитеру нравится танцевать, и делает он это превосходно, но ему и в голову не пришло бы участвовать в соревновании за деньги.

– Да, похоже на правду, – вставила свое слово Грейс. – Немецкие танцоры почти все относятся к классу любителей и никогда не принимают участия в соревнованиях профессионалов за деньги. Сомневаюсь, что тот парень намеревался…

– А разве это имеет какое-нибудь значение? – нетерпеливо спросил Майкл. – Альма приняла денежный приз, поэтому перешла в класс профессионалов. И теперь она не может участвовать в чемпионатах любителей. А это значит, нам нечего делать на чемпионате любителей по бальным танцам.

Майкл не рассердился, что было довольно странно. Но при этом он выглядел подавленным и грустным. Сердце Альмы просто разрывалось на части, когда она услышала усталый голос партнера.

– Но если Альма докажет, что они не собирались принимать участия в этом конкурсе? Если она докажет, что Дитер отдал деньги в благотворительный фонд? – пыталась найти хоть какой-нибудь выход из создавшейся ситуации Грейс.

– Ей будет слишком трудно это доказать, – сказала Джанет. – Объявление о конкурсе «Давайте соберемся вместе» и о денежном вознаграждении за него повторяли три раза по микрофону. В это время Альма и Дитер уже находились на танцевальной площадке.

– Джанет! – с упреком воскликнула Альма.

– Бесполезно, дорогая, я видела тебя. Как и многие другие. Ты была в зале, когда делали объявления.

– Но мы не слышали их. Мы просто не слышали их.

– Ты сказала, что тот парень угостил тебя вином? – Джимми посмотрел тяжелым взглядом на Альму. – Что вы пили?

– Шампанское. – Затем, поняв, на что намекал ее учитель, девушка вспылила: – Я не была пьяна, если вы собираетесь сказать именно это. Я выпила только полбокала.

– Но ты все равно не слышала объявления?

– Нет.

– В таком случае в чем дело? Ты влюбилась, что ли?

– Нет! Разумеется, нет. – Она покраснела до корней волос. – Я просто… просто не слушала. Я просто наслаждалась.

– Наслаждалась после того, как сорвала наше выступление, в результате чего мы не получили приз? Ведь мы вполне могли выиграть это соревнование. – Майкл постепенно начинал сердиться. – О, это многое объясняет!

– Послушайте, как бы то ни было, – снова вмешалась Грейс, пытаясь сгладить конфликт, – но это случилось. Теперь надо подумать, что с этим можно сделать.

– Разве что-то нужно делать? – рискнула спросить Альма. – Я имею в виду, что это был не настоящий конкурс. Это все равно что выиграть приз в лотерею или что-то в этом роде. Возможно, никто и не станет беспокоиться по этому поводу.

Ее слова вызвали у остальных изумление.

– Ты, вероятно, шутишь! – воскликнул Майкл. – Стоит нам лишь зарегистрироваться для участия в соревнованиях любителей и выйти на танцевальную площадку, как сразу же найдется кто-нибудь, кто скажет: «Один из этих двоих профессионал».

– Но как бы они узнали об этих пяти фунтах?

– О боже! Точно так же, как и я, – нетерпеливо ответила Джанет. – Я прочитала в воскресной газете. Там была фотография и подпись: «Пат Патриксон вручает чек и диплом победителям конкурса «Давайте соберемся вместе». Пат активно поддерживает благотворительный фонд…» А далее – статья, рассказывающая о благотворительном бале и о том, что там происходило. Не обманывай себя, Альма. Тысячи свидетелей видели это и будут считать, что теперь ты не имеешь права участвовать в соревновании любителей.

– А нельзя обратиться к тому молодому человеку? – предложила Грейс. – Если он засвидетельствует, что не собирался принимать участия в конкурсе и вернет деньги…

Они все посмотрели на миссис Чивертон.

– Ты можешь попытаться это сделать, Альма, – обратился к ней Майкл.

Девушка уныло покачала головой:

– Он уехал в Германию. И все, что я о нем знаю, – только то, что он живет в Гамбурге.

Повисла неловкая пауза. Первым нарушил молчание Джимми:

– Делать нечего. Это конец. Нам потребовался целый год, чтобы довести тебя до уровня Майка. А теперь получается, что вся работа насмарку! Вы, молодые девушки, такие… такие безответственные…

Жена погладила его по плечу:

– Послушай, Джимми, дорогой. Видишь, она и так очень огорчена. Не нужно делать хуже…

– Хуже сделать невозможно, – сердито возразил мистер Чивертон. – До международного чемпионата остался месяц, пять месяцев до Блэкпула, а Майк – без партнерши. Можешь сколько угодно замазывать эту проблему, но суть очень проста и сводится к следующему: Альма несерьезно относится к танцам.

– Но ведь это не преступление, дорогой…

– Преступление. Потому что она тратит попусту время Майка. Ты что, все уже забыла? Однажды мы это проходили, как тебе известно.

– Джимми! Джимми, не будь таким грубым…

– Да, что-то не везет мне с партнершами, – устало согласился Майкл.

Альма не могла найти подходящих слов. Она стояла в маленьком, тесном кабинете. На стене прямо перед ней висел календарь, где некоторые числа были обведены в кружочки – так Джимми отмечал важные соревнования по бальным танцам. Рядом с календарем находились еще и портреты чемпионов. Девушке хотелось просто умереть.

– Знаешь, – неохотно предложила Джанет, – теперь вы можете перейти в профессионалы.

– Что? Не победив ни в одном более или менее престижном соревновании в классе любителей? Для чего, ты думаешь, я работаю последние лет пять? Я не собираюсь отказываться от всего этого из-за одной глупой ошибки партнерши. Я собираюсь завоевать чемпионский титул в классе любителей, прежде чем стану профессионалом.

Джимми и Грейс обменялись понимающими взглядами. Все молчали, но и без слов поняли, что означало решение Майкла остаться любителем. Ему придется теперь подыскать себе новую партнершу, так как Альма больше не могла выступать в этом классе.

Альма незаметно покинула комнату, пока остальные продолжали разговаривать. Девушка медленно прошла по залу, где тренировались под музыку более удачливые, или более трезвомыслящие, пары. В раздевалке, окруженная толпой оживленно болтающих девочек, которые переодевались в бальные туфли для вечернего занятия, Альма надела пальто и накинула на голову шарф.

Эта процедура заняла очень много времени. Она двигалась словно лунатик. До нее наконец стал доходить смысл того, что случилось. Вся ее жизнь перечеркнута! Вся ее работа за последний год. Долгие ночи, хроническая усталость, деньги, сэкономленные на ленчах, постоянное волнение! Все перечеркнуло одно мгновение. Это было какое-то наваждение.

Как она могла быть такой глупой, так бездумно себя вести? Только потому что какой-то знакомый немного пофлиртовал с ней!.. Она самая ничтожная и безмозглая девушка в целом мире.

Выйдя из раздевалки, Альма увидела Майкла. Он стоял в фойе с пальто в руках. Она робко приблизилась к нему:

– Майк…

– Послушай, Альма, не могла бы ты сама вернуться домой. Я не могу сейчас тебя проводить. Мне нужно побыть одному.

– О… разумеется, я понимаю.

Она отступила назад, и молодой человек, даже не попрощавшись, пошел к выходу. Через несколько секунд она услышала, как он спускается по лестнице. Немного погодя заурчал мотор старого «воксхолла». Майкл уехал.

Девушка знала, что, возможно, больше никогда не увидит его, и эта боль казалась ей невыносимой. Самое ужасное, что в этом некого винить, кроме себя самой.

Промозглым октябрьским вечером в тусклом свете фонарей вдоль главной дороги Альма возвращалась домой. Ее мать вязала перед телевизором, а отец ушел в вист-клуб.

– Привет, – с удивлением произнесла мать. – Ты сегодня рано.

– Да. Мы решили не работать сегодня вечером, – ответила девушка. Это действительно было правдой. Она не хотела сейчас ничего больше рассказывать. Альма просто не вынесла бы объяснений и сочувственных слов.

– Очень хорошо, дорогая. Тебе сейчас не мешает немного отдохнуть. Ты выглядишь уставшей.

– Со мной все в порядке, мам. Пойду, пожалуй, помою голову.

Девушка поднялась к себе в комнату, но вместо того, чтобы заниматься своими волосами, села перед туалетным столиком. Потом открыла большую коробку из-под шоколада и взяла оттуда открытку, присланную Дитером.

Казалось совершенно невероятным, что всего за два дня из ее жизни исчезли сразу двое мужчин, которые так много значили для нее.

Она долго сидела с открыткой в руке, но от этого ей не стало легче.

На следующий день Альма немного оправилась от шока и начала думать о том, что же в действительности произошло. И чем больше она размышляла, тем страшнее становилось. Первое, что пришло ей в голову, была мысль о том, какой вред она нанесла Майклу. Он потратил на нее целый год, принес в жертву свой талант, свой опыт, чтобы сделать из нее партнершу чемпионского статуса. Она же из-за своей безответственности уничтожила все, что он ей дал. Ей нужно было сейчас сделать все, что в ее силах, чтобы хоть как-то исправить положение.

Хуже всего оказалось то, что перед международным чемпионатом в Альберт-Холле Майк остался без партнерши. Даже если бы ему и удалось найти себе пару прямо сейчас, он все равно бы не смог участвовать в этом соревновании. Но вероятно, тогда у него был бы шанс выступить в мае на фестивале в Блэкпуле. И тем не менее это казалось почти невозможным.

Но если бы она вдруг смогла найти ему партнершу, не временную, конечно, а постоянную? Такую девушку, которая бы танцевала так же хорошо, как она, или даже лучше.

Весь день, пока Альма работала, ее мозг был занят этой проблемой. В обеденный перерыв она спустилась к коммутатору и попросила позволения использовать внешнюю линию. Сделать это в офисе не представлялось возможным, так как в любой момент телефон мог потребоваться для срочных звонков. Когда оператор разрешил ей воспользоваться связью, девушка набрала номер офиса Кеннета Бриджеса.

Кеннета попросили подойти к телефону, когда он находился на первом этаже фабрики, и подниматься наверх ему не слишком хотелось. Но, услышав голос Альмы, он обрадовался:

– Это ты? Бедняжка. Ты попала в переделку. Так для чего я тебе был нужен, дорогая?

– Я могу поговорить с тобой немного, Кен?

– Ты уже разговариваешь со мной.

– То, о чем я хочу с тобой поговорить, нежелательно обсуждать по телефону. Можешь со мной где-нибудь встретиться?

– Это так неожиданно! У вас на меня виды, юная леди?

– О, прошу тебя, Кен, будь серьезнее! Уделишь мне несколько минут?

– Когда, например?

– Например, сегодня вечером.

Кен издал нечто вроде «ух-ух», а затем добавил:

– Разве ты не знаешь, что мы с Джанет готовимся к международному чемпионату? У меня нет времени даже вздохнуть, не говоря уже о свиданиях с настойчивыми молодыми дамами.

– Именно об этом я и хотела поговорить с тобой. Давай встретимся после того, как ты закончишь работу. Выпьем чаю?

– Кажется, ты не шутишь, малыш. Интересно, что у тебя на уме?

– Я не могу говорить об этом сейчас, – ответила Альма, заметив пристальное внимание оператора. – Давай встретимся, и я объясню тебе суть дела. Это займет несколько минут.

– Что ж, я могу встретиться с тобой по дороге домой. В котором часу ты заканчиваешь?

– В половине шестого.

– Я не освобожусь раньше шести. Можешь послоняться из угла в угол с часок, пока я доберусь на метро до Сити?

– Будет проще, если я выйду на Ист-Энде, Кен.

– Что ж, это имеет смысл, просто выглядит несколько негалантно.

– Мне все равно. Честно, все равно, – ответила Альма.

Они в конце концов договорились. Было решено, что она встретит Кена в кафе на Майл-Эндроуд в пять минут седьмого.

Кафе, где хозяином был грек, оказалось веселым и приятным. Посещали это место люди самых разных национальностей, проживающие в Ист-Энде. Альма только присела за столик, когда вошел Кен. Он, как всегда, улыбался, а в его глазах явно читалось любопытство. Но, несмотря на это, молодой человек не упустил возможности пофлиртовать с хорошенькой официанткой, которая принесла им чай.

– А теперь рассказывай, из-за чего весь сыр-бор? – Кен предложил Альме сигарету.

– Я хотела поговорить о тебе и о Джанет.

– Да? Ты удивляешь меня. – Он выглядел озадаченным. – Но о чем именно?

– Помнишь, в субботу ночью ты сказал мне по телефону, что с радостью оставил бы танцы, если бы не Джанет. Что ты не хочешь ее подводить.

– Да, так и есть.

– Предположим, я найду другого партнера для Джанет…

Кен уставился на нее:

– Ты имеешь в виду… Майкла?

Альма кивнула:

– А почему нет? Можешь предложить кого-нибудь лучше?

– Но… но…

– Но что?

– Альма, это, наверное, невозможно! У них обоих очень сильные характеры. Они без конца будут конфликтовать.

– Может, именно это им и нужно. Полагаю, Майку действительно это необходимо. У него сменились две партнерши, ни одна не выдержала такого давления. Я никогда не встречалась с Джун Мейсон, но, судя по тому, что о ней рассказывали другие, могу предположить, что она была такая же, как я. Обыкновенная.

– Ты не обыкновенная, – горячо возразил Кеннет. – Ты чертовски сладкий малыш, и я не позволю кому бы то ни было говорить о тебе другое.

Она улыбнулась. Как хорошо, что кто-то думает о тебе так. Но затем Альма покачала головой:

– Спасибо, Кен. Но мы здесь не для этого. Я думала целый день, что могу сделать для Майка, чтобы хоть как-то искупить свою вину. И в конце концов решила, что Джанет стала бы для него идеальной партнершей. Она достаточно сильная, чтобы выдержать его чрезмерное стремление к совершенству. И хотя ее уровень немного ниже, чем у Майка, – надеюсь, ты не станешь возражать против того, что я это говорю, Кен, – у них наверняка могло бы получиться. Я предложу Майку, но прежде мне необходимо получить твое согласие.

– Конечно, я не могу решать за Джанет…

– Думаю, она согласится. – Девушка не стала говорить Кеннету, что его сестра уже открыто заявляла, что с радостью поменялась бы с Альмой партнерами.

Он широко улыбнулся:

– Что касается меня, то здесь твой план не даст сбоя. Для меня – счастье избавиться от постоянных репетиций, тренировок и соревнований. Если ты думаешь, что Джанет согласится, – вперед. Хочешь, чтобы я сказал ей об этом?

– Нет, – быстро ответила Альма. – Пока я еще не знаю, как прореагирует Майк. Он восхищается Джанет как танцовщицей, но что он чувствует по отношению к ней как к человеку, я понятия не имею.

– Да, это еще вопрос, – огорчился Кеннет. – Если бы она ему нравилась, он предложил бы ей это уже давно.

– Не могу ничего сказать. Дело в том, что у Майка слишком прямолинейные понятия о том, что правильно, а что неправильно. Он посчитал бы бесчестным вторгаться в чужие отношения и разбивать их. Ты и Джанет уже очень давно танцуете вместе…

– Четыре года.

– Поэтому ему даже и в голову бы не пришло, что он может подойти к Джанет и поговорить с ней о чем-либо подобном.

– Насколько я понимаю, ему нужно лишь подойти и спросить, – улыбнулся Кен и издал страдальческий стон. – Когда я вспоминаю, какую работу мы проделали, чтобы достичь соответствующего уровня, то думаю, что это адский труд. О, если Майк клюнет на твою идею, какое это было бы счастье.

– Ничего не могу обещать. Нужно выбрать подходящий момент. Думаю, придется подождать, пока он сам позвонит мне. Понимаешь, официально… он еще не сказал, что мы расстаемся.

– В таком случае, возможно, он собирается перейти в профессионалы, чтобы выступать с тобой.

– Нет, нет. Он никогда не сделает этого. Очень престижно победить сначала на любительских чемпионатах: на международном, британском, на «Звезде». Он хочет поставить свои награды на каминную полку, прежде чем станет профессионалом. И я не виню его – он заслужил это.

– Ты считаешь, что его победа на всех соревнованиях – само собой разумеющаяся вещь. А тебе не приходило в голову, что он просто может провалиться?

– Никогда, – горячо возразила Альма. – Майкл один из лучших танцоров в Британии. Все, что ему нужно, – девушка, обладающая подобными достоинствами. И вполне вероятно, что Джанет как раз тот человек.

Они расстались у турникетов метро.

– Будь хорошей девочкой, – сказал на прощание Кеннет, поцеловал ее в голову и направился к движущемуся вниз эскалатору. Альма смотрела на его светло-каштановую голову, пока она не исчезла из виду. Ей было хорошо и спокойно, оттого что у нее есть такой искренний и легкомысленный друг.

Девушка села на автобус и поехала домой. Разговор с Кеннетом несколько задержал ее, и Альма пришла позже обычного.

Мать встретила дочь словами:

– Ты сегодня так поздно. Твой ужин готов, но теперь ты можешь опоздать в студию.

– Это не имеет значения, дорогая. Я не иду туда.

– Не идешь? – Женщина остановилась на пороге кухни с кастрюлькой в руках. – Не идешь? Но ты не репетировала и вчера вечером…

– Нет. Я больше не буду репетировать, мам. Миссис Крейги подошла к дочери и внимательно посмотрела на нее:

– Что-то случилось. Именно это я и подумала вчера утром, когда увидела, как ты плакала над той открыткой.

– У тебя глаз, как у орла! – засмеялась Альма, нежно глядя на мать.

– Но, дорогая, расскажи мне. Я не собираюсь совать нос в твои дела…

– Вот и не делай этого! – раздался голос отца Альмы из гостиной. – Позволь девочке подняться к себе и хотя бы снять пальто, Нэнси.

– Хорошо, дорогой, – робко согласилась мать, но, приблизившись к дочери, спросила шепотом: – Ты поссорилась с Майклом из-за того немецкого мальчика?

– Я расскажу тебе все через минуту, – пообещала Альма и побежала по лестнице.

Это было обещание, и его следовало выполнить, причем рассказать придется в деталях. Миссис Крейги всегда проявляла большой интерес к карьере дочери. Поэтому, несмотря ни на какое «фырканье» и «хмыканье» мужа, не позволявшего ей вмешиваться в дела Альмы, она точно должна знать, что случилось.

– Надеюсь, Майк не разорвал ваши отношения из-за твоей невинной ошибки, Альма!

– А что еще ему оставалось, дорогая? Как бы там ни было, я все же взяла тот денежный приз и стала профессиональным танцором.

– Но ведь это не было наградой за танцы. Скорее это был приз за личное обаяние…

– Нет, нет, – настаивала Альма. – Я думала об этом. Суть дела в том, что диплом и чек вручили лучшей паре, не принимавшей участия в соревновании.

– Я знаю! – с видом победителя вскрикнула мать Альмы. – Ты можешь отдать награду обратно. Тебя посчитали участником соревнования, в то время как Дитер не являлся таковым. Таким образом, раз тебя посчитали участником, значит, ты и Дитер не можете считаться парой из публики.

– О, мама! – вздохнула Альма. – Ты, возможно, права, но в таком случае нам придется обратиться в комиссию по контролю за соревнованиями бальных танцевальных пар и отстаивать свою точку зрения. На это уйдут месяцы. И решение может оказаться совершенно противоположным тому, что мы ожидаем. И кроме того, всегда найдутся люди, которые будут считать, что я потеряла статус профессионала, несмотря ни на какие выводы комиссии. И Майку конечно же лучше иметь партнершу, в которой никто не сомневается.

– Но я уверена, что он предпочел бы побороться…

– А я уверена в другом. Он не захочет поднимать шума, чтобы не навредить своей карьере. Нет, мама, – заверила ее Альма, увидев, что мать собиралась что-то возразить. – И будет прав. Он ничего не выиграл от партнерства со мной. Зачем ему рисковать карьерой ради девушки, которая то и дело ошибается, попадает в различные истории, подводит его в самый ответственный момент?

Женщина нахмурилась:

– Можешь говорить что угодно, но я буду о нем хуже думать, если он просто разорвет ваши отношения, даже не попытавшись найти какой-нибудь выход.

– Очень хорошо, если он все-таки откажется от Альмы, – проворчал отец из-за газеты. – Ее никогда нет дома, стала худая, нервная… Под глазами черные круги. На что это похоже?

– Но, Джон, дорогой, ты просто не понимаешь! – Миссис Крейги с надеждой взглянула на дочь. – Я уверена, что найдется какой-нибудь выход. Ты и Майк останетесь вместе.

– Не думаю, мама.

– Когда ты увидишь его?

– Понятия не имею. Вчера ему было так плохо, что он просто не хотел никого видеть и ни с кем не желал разговаривать. Я решила подождать, когда он сам мне позвонит.

– О, дорогая… Не думаешь, что тебе следует… как бы… самой проявить некоторую инициативу?

– Нет, не думаю. В бальных танцах инициативу всегда проявляют мужчины. Майк предпочитает выбирать партнершу сам. Я ничего не стану предпринимать до тех пор, пока не пойму, чего он хочет.

– Ах! – запричитала мать. – Ты знаешь, как сохранить ваши партнерские отношения!

Альма посмотрела на маленькое, с заостренным подбородком лицо матери, светящееся надеждой, и решила, что время открыть правду еще не пришло.

– Нет у меня спасительных рецептов, мама. На самом деле не существует лекарства, чтобы вылечить эту болезнь.

Полностью посвятив себя бальным танцам, Альма растеряла за последний год всех своих прежних друзей. И это оказалось самым худшим в ее теперешнем положении. Сегодня ее ждал длинный и унылый вечер. В половине девятого Альма поняла, что не хочет больше смотреть любимую телевизионную передачу матери, и решила пойти на улицу. Но в холодной и сырой октябрьской ночи она почувствовала себя неуютно и зашла в бар выпить чашку кофе. Вокруг разговаривали и смеялись молодые люди примерно того же возраста, что и она. По-видимому, все они были хорошо знакомы, но их языка Альма не понимала. Она расположилась в углу и заказала кофе-эспрессо, с грустью думая о том, какой пустой будет ее жизнь без бальных танцев.

На следующий день девушка с непривычным рвением исполняла служебные обязанности в офисе, стараясь хоть чем-то занять свои мысли. Она никогда не проявляла интереса к работе, находя ее чрезвычайно скучной, однообразной и механической. Но сегодня Альма сосредоточила внимание на том, что делала. И, к своему удивлению, обнаружила – ей доставляет удовольствие работа. Она даже испытала гордость от того, что безупречно напечатала целую стопку писем. Девушка решила с этого дня проявить большее старание и усердие. Она хорошо печатала на машинке и стенографировала, но, случалось, допускала ошибки. Альма подумала и о том, что в будущем могла бы стать секретарем и посвящать карьере больше времени, вместо того чтобы мчаться в танцевальный зал.

Вечер показался ей бесконечным, но Альма решила посмотреть правде в глаза. Надо что-то делать, а не бесцельно бродить по улице. Она осталась дома, помыла голову, переделала все мелкие дела, до которых раньше руки не доходили, посмотрела телевизор. Альма прекрасно понимала, что ей необходимо найти какое-то новое интересное занятие, иначе она полностью упадет духом. Сейчас, в октябре, начинался учебный семестр в местном вечернем институте, и девушка решила заняться изучением иностранного языка. На следующий же день Альма записалась в немецкую группу. Никакой особенной причины для такого выбора нет, уверяла она себя.

Только через неделю Майкл разыскал ее. Он позвонил Альме по телефону в субботу утром с работы. Суббота всегда была самым напряженным днем недели в магазине пластинок.

– Как ты, Альма? – поинтересовался он.

– Все хорошо, спасибо. А как твои дела? – Она сразу почувствовала, что их разговор напоминает беседу пациента госпиталя и посетителя – неестественную и официальную. Наверное, оттого, что они уже не были вместе.

– Мы должны поговорить, Альма. Ты свободна сегодня вечером?

Свободна? Она никогда еще не была более свободной.

– Да, конечно.

– Можно прийти к тебе сегодня домой?

– Что ж… Ты, наверное, хочешь поговорить о нашем будущем? Будет немного сложно – моя мать дома. А она чуть-чуть партизан.

– То же самое и у меня с Арнольдом и Розмари. Похоже, нам лучше встретиться в студии… хотя, может, и это не слишком хорошая идея. Джимми несколько агрессивно настроен.

Альма не могла не улыбнуться. В жизни Майкла танцы занимали такое значимое место, что для него существовали кроме работы – дом, где он спал и ел, и студия.

– Мы можем пойти в ресторан, – предложила она.

– Ресторан?

– Да, чтобы просто поесть.

– О… да… конечно, мы можем. Что ж, я заеду за тобой в восемь. Я… закажу где-нибудь столик.

Альма повесила трубку и постояла еще мгновение в коридоре, живо представив Майкла в темном деловом костюме в маленьком офисе в дальнем углу переполненного магазина пластинок. Звук последнего музыкального хита заполняет собой пространство, мешая ему сосредоточиться и решить, куда повести девушку в субботу вечером. Странно, но вдруг она ясно увидела, насколько Майкл наивен. Прежде подобные мысли не посещали Альму, но ведь раньше она и не могла беспристрастно к нему относиться.

– Кто это был, дорогая? Майк? – Мать вбежала в комнату.

– Нэнси, что я тебе сказал? К чему эти твои вопросы? – прогремел голос отца из гостиной.

– Да, это Майк. Мы собираемся сегодня вечером встретиться.

– Уж давно пора!

Альма провела довольно много времени перед зеркалом, собираясь на свидание. Она хотела поднять себе настроение. Девушка знала, что Майк намерен официально разорвать их партнерские отношения, но хочет сделать это как можно мягче. Она прекрасно сознавала неизбежность расставания. Но в глубине души Альма надеялась: он поймет, что ее уход – настоящая потеря в его жизни. При этой мысли девушка поморщилась, упрекнув себя в излишней самонадеянности. Если Майк ей действительно дорог, то надо постараться сделать так, чтобы он как можно меньше пострадал в данной ситуации. Продолжая думать об этом, она тщательно занялась макияжем.

Закончив одеваться, Альма еще раз посмотрела на себя в зеркало и решила, что выглядит очень хорошо для любого места, куда бы ни повел ее Майк. Дорогой кружевной костюм с отделкой из шелка, который она не надевала с Уэстерхейвена, волосы, излучающие здоровый блеск и уложенные достаточно просто, но изысканно, макияж, лишь слегка подчеркивающий красоту ее глаз и губ. Альма почувствовала, что должна произвести эффект. Услышав шум подъезжающей машины, девушка спустилась вниз, попрощалась с родителями и поспешила навстречу Майку. Альма надеялась, что мать не станет устраивать ему сцену, тем не менее решила на всякий случай не предоставлять ей такой возможности.

Как только Майкл открыл дверь, девушка быстро выскользнула на улицу.

– Привет. – Она быстро поцеловала его в щеку. К ее удивлению, Майкл повернулся, обнял ее и со страстью, даже с каким-то отчаянием, поцеловал в губы. Он прощается, подумала Альма, и сердце у нее сжалось. Она обхватила его руками за талию, и так, обнявшись, они неподвижно застыли.

Наконец, Майкл прервал грозившее затянуться молчание:

– Ну что, пойдем? Я заказал столик в «Медитерани» – один мой знакомый говорит, что это хорошее и спокойное место.

Ресторанчик находился в Сохо, и декорации соответствовали названию: на стенах – рыбацкие сети, на деревянных столах – корабельные фонари, даже официанты были в полосатом джерси. Они заказали телячьи котлеты в томатном соусе, тушеную рыбу, крем-брюле на десерт и бутылку «Грейвс». Они так редко могли себе позволить выпить вина (из-за эффекта, которое оно могло оказать на танец), что появление бутылки на столе напомнило им о том, что происходит нечто необычное.

Ожидая заказа, они перебрасывались общими фразами. Но когда официант поставил перед ними тарелки и вино, Майкл прочистил горло:

– Знаешь, Альма, я обдумывал создавшуюся ситуацию всю неделю. Я не звонил тебе потому, что необходимо было все взвесить и обсудить с Чивертонами. Думаю, ты очень удивилась моему молчанию.

– Нет. Я понимаю, что тебе это решение далось не просто.

– Значит, ты догадалась?

– Разумеется, Майк. Я просто не знаю, что бы ты еще мог сделать?

Темные глаза Майка внимательно смотрели на нее. На мгновение Альме показалось, что он озадачен. Затем он спросил:

– Подожди-ка! К какому же, ты думаешь, я пришел решению?

– Мы должны расстаться. К какому же еще?

Он раздраженно нахмурился. На его тонком лице пролегли морщины.

– Ты такая же плохая, как и Джимми Чивертон! Я выбрал совсем другое, Альма.

– Я не совсем понимаю…

– Мы можем стать профессионалами. Нет причины, почему бы мы не могли это сделать…

– Как же нет! Ты же не хочешь стать профессионалом, пока не получишь все призы, какие только можно в классе любителей. Но, Майк, ты же можешь победить на дюжине соревнований…

– Но у меня нет партнерши, с которой я мог бы это сделать. Поверь мне, Альма. Я уже имел удовольствие пройти через «поиски партнера». Ты не представляешь, какое это мучение. Смотришь на танцующую девушку и думаешь, что ее стиль такой же, как и у меня. Но стоит лишь начать танцевать с ней, как сразу ощущаешь, что она двигается, как на костылях. Или ее голос действует тебе на нервы. Или она не может связать двух слов… Нет, нет, такие партнерские отношения нельзя просто взять и выбросить только потому, что мы попали в небольшую переделку. Думаю, нам следует стать профессионалами и выступать на чемпионатах в этой категории.

– Но, Майк, если предположить…

– В этом есть свои преимущества. Можно получить квалификацию учителя танцев и найти соответствующую работу. Это гораздо приятнее, чем торчать в проклятом магазине пластинок. Я уже думал об этом. Единственное, что меня останавливало раньше, – мысль о том, что если я стану учителем, то тут же перейду в класс профессионалов.

– Ты хотел бы стать учителем, Майк? Но ведь ты мог бы получить работу в кабаре, например. Или на сцене. Думаешь, из тебя получится хороший учитель?

Он удивленно посмотрел на Альму.

– Что ж, я… – Майкл замолчал. – Я никогда об этом не думал. Но полагаю, вполне справлюсь.

– Думаешь, тебе понравится? Я имею в виду каждый день обучать новичков, которые не могут отличить свою левую ступню от правой. Думаешь, у тебя хватит терпения?

Он озабоченно взглянул на Альму:

– Значит, ты считаешь, что я нетерпеливый?

– Я не говорила этого. Просто хотела понять, понимаешь ли ты, с чем тебе придется столкнуться. Я согласна, тебе нужно уйти из магазина. Но ты можешь найти работу, где не нужно так напрягаться и не будет такой ответственности. У тебя появится больше времени для собственных тренировок и репетиций.

– В чем дело, Альма? Разве ты не хочешь продолжать выступления со мной?

Альма колебалась. Это было огромным искушением. Ведь она – исключительно хорошая танцовщица, несмотря на совершенные ошибки. Она, как и Майк, могла получить квалификацию учителя и избавиться от ненавистной работы в офисе. И обучала бы танцам днем, а по вечерам участвовала в соревнованиях профессионалов. Постоянная практика в танцевальной студии значительно улучшит ее технику и разовьет выносливость.

Но у медали, как известно, есть обратная сторона. На соревнованиях в классе профессионалов им придется бороться против пар, которые завоевали в классе любителей все мыслимые и немыслимые призы и награды, обладают несомненным природным талантом, безупречной техникой, большим опытом, чемпионской закалкой и характером.

Одна ошибка, всего одна ошибка, – и судьи тут же ухватятся за нее. В сравнении с безупречными выступлениями других танцоров и единственная ошибка будет слишком очевидна. Альма знала, что не обладает чемпионским характером и слишком не уверена в себе.

– Майк, – медленно начала она. – Наверное, пришло время посмотреть правде в глаза. Я хороший танцор и привлекательная девушка, сейчас я могу сказать это без ложной скромности. Но я действительно считаю, что мне далеко до твоего уровня. Я не так предана делу, как ты. Когда на улице хорошая погода, мне хочется гулять, плавать, играть в теннис. Я завидую людям, которые могут отдохнуть вечером. Меня пугает перспектива заниматься бальными танцами всю оставшуюся жизнь. Я думаю… думаю, что я слишком обыкновенная. Из меня не получится чемпион.

– Альма…

– Нет, позволь мне закончить. Так же, как и ты, я думала об этом всю неделю. Все неприятности произошли с нами только из-за меня, из-за моей небрежности, неспособности сконцентрироваться в нужный момент. Если ты станешь профессионалом, чтобы сохранить наше партнерство, то именно ты заплатишь за мою глупость, потому что упустишь свой шанс получить призы в любительском классе. И это несправедливо. Разве не так?

– Вопрос не о том, что справедливо, а что нет. Ты говоришь так, будто есть какой-то шанс участвовать в соревнованиях любителей. Но ведь это невозможно, Альма! Не думаю, что комиссия по контролю сочтет тебя любителем теперь.

– Полностью с тобой согласна.

– Значит, ты предлагаешь мне найти другую партнершу? – Он посмотрел на нее, и в тусклом свете фонаря Альма увидела, как на лице Майка отразилась смесь переживаний – облегчение, оттого, что она не ухватилась за шанс продолжать танцевать с ним как с профессионалом; упрек, потому что бросила его в мучительные поиски новой партнерши; сожаление о том, что их партнерство осталось в прошлом. Альма глубоко вздохнула:

– Полагаю, я нашла кое-кого для тебя, Майк.

Целый калейдоскоп эмоций на его лице сменился одним-единственным выражением – выражением тревоги. Майк очень хорошо знал, какой вред могут нанести всевозможные попытки превратить чужих людей в пару. Это грозило потерей времени, усилий, душевными переживаниями и, как правило, более чем скромными результатами.

– О нет, Альма, подожди минутку…

– Не пугайся, дорогой. Я не собираюсь предлагать тебе какую-нибудь хорошенькую бронзовую медалистку, которая не отличит вальс от самбы. Это кое-кто, кем ты восхищаешься как танцором.

– Кто же это?

– Джанет Бриджес.

Он так удивился, что невольно дернулся назад. Затем пристально посмотрел Альме в глаза.

– Я думаю, это идеальный вариант, Майк. У нее более твердый характер, чем у меня. И она очень предана своему делу. Джанет гораздо опытнее меня, так как она танцует с Кеном уже четыре года. Возможно, ее стиль отличается излишней живостью по сравнению…

– Подожди минутку, подожди! – К удивлению Альмы, голос Майка задрожал от гнева. – Ты хочешь, чтобы я потихоньку стянул партнершу у Кена?

– Ничего подобного! Кен с радостью готов оставить танцы. Он находит их обузой и…

– Он находит танцы обузой? Кен?!

– Да.

– Но это невозможно. Он всегда выглядит так, словно выступления – лучшее в его жизни!

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но мне кажется, все дело в том, что ему нравится любое проявление активности. Он получает удовольствие от танцев именно по этой причине. Кен с таким же наслаждением катался бы на лыжах, играл в футбол или занимался картингом.

– Ты действительно так считаешь?

– Разумеется. Кеннет уже не раз говорил мне, что сыт по горло бальными танцами и не собирается посвящать этому всю жизнь, но он не может оставить Джанет без партнера. Когда я сказала, что, возможно, Майк захочет танцевать с Джанет, он так обрадовался, словно перед ним открылась дверь тюрьмы.

– Значит, ты уже поговорила с ним?

– Да, во вторник вечером.

– И он сказал, что согласен?

– Да, ему понравилась идея. Он тут же захотел бежать к Джанет и сообщить ей эту новость, но я остановила его. Я напомнила, что сначала следует поговорить с тобой и узнать, одобряешь ли ты такое предложение.

– В самом деле? – обескураженно спросил Майкл. – Он действительно хочет оставить бальные танцы? – Было очевидно, что Майкл находит точку зрения Кена совершенно невероятной. – Но ведь он очень талантлив от природы…

– Но в то же время Кен безответственный. И так же, как и я, не может сконцентрироваться в нужный момент. Джанет говорила, что этим Кеннет доводит ее до помутнения рассудка. Летом они не выиграли соревнование в Мюнхене только потому, что он проявил куда больший интерес к девушке, с которой встречался, чем к выступлению. – Альма вспыхнула – аналогия между ее поведением и поступком Кена была очевидна. Но в неясном свете фонаря Майкл не мог видеть, как смутилась его собеседница. И она продолжила: – Ничто не помешает тебе, Майк, если ты действительно захочешь подойти к Джанет и поговорить. Я не чувствую себя полностью вычеркнутой из мира соревнований, так же как и Кеннет. Вопрос лишь в том, что ты будешь испытывать к Джанет как к партнерше.

Повисла длинная, длинная пауза. Затем Майкл медленно заговорил:

– Я хочу быть абсолютно откровенен с тобой, Альма. Если бы я знал, что у Джанет и Кена все не ладится, я бы попросил ее стать моей партнершей еще несколько лет назад.

Всегда неприятно узнавать, что ты занимал только второе место в чьей-то шкале оценок. Альма внезапно почувствовала разочарование. Она поняла, что какие бы усилия она ни прикладывала, ей никогда бы не удалось достичь того идеала, с каким ее сравнивал Майк. Она никогда бы не смогла стать такой, как Джанет. У Альмы никогда не было такого умения сконцентрироваться, таких блестящих способностей, такого красивого лица и роскошных светлых волос.

Но сейчас это не имело никакого значения. Теперь Майкл нуждался только в хорошей партнерше и в благословлении Альмы.

– Что ж, в таком случае все гораздо проще, – улыбнулась она, – ведь однажды Джанет мне сказала, что отдала бы все, чтобы иметь такого партнера, как ты.

– Это правда?

– Да, Майк.

Все сказано, и теперь каждый думал о своем. В конце концов, чтобы снять напряжение, Альма взяла бутылку и разлила остатки вина в бокалы.

– За новое партнерство, – улыбнулась она. Майкл поднял свой бокал:

– И за тебя Альма. Ты очень хорошая и добрая девушка.

Это, подумала Альма, эпитафия на моей карьере танцора.