"Короли и Звездочеты" - читать интересную книгу автора (Туулли Лана Борисовна)V. КРЕПОСТНАЯ БАШНЯ Саша лежал на кожаном диване и делал вид, что рассматривает позицию «белых» на шахматной доске. Доверие, которое оказывал Евгений Аристархович своему свежеиспеченному пациенту было просто фантастическими - пожалуйста, Саша, проходите в кабинет, может быть, чаю, Саша? Марина Николаевна велела вам кланяться. Вы не обидитесь, если вам придется меня подождать с полчасика? Не скучайте, Саша, полюбуйтесь на орхидеи, они успокаивают, или вот попробуйте решить шахматную задачку из последнего номера журнала… Редко кому из пациентов психиатрички, размышлял Глюнов, приходиться убеждать доброго доктора, что тот может смело заниматься своими делами… После лекарств Саша проспал как убитый до девяти утра. заботливая Леночка накормила вкусным завтраком и велела не болтать глупостей: ты, Сашка, раньше времени в пациенты не записывайся, тебе даже пижама больничная не положена. А та, что на тебе - так насчет нее Марина Николевна лично распорядилась, чтобы ты почувствовал себя в теплой домашней обстановке. Если пристраивать в палаты всех, кого потряхивает и потрухивает пребывание на Объекте, палат не хватит… Сейчас успокоишься, с Евгением Аристарховичем шашками своими поиграете (Лена именно так и сказала. Она вообще терпеть не могла азартных игр) и пойдешь дальше… - Лена, что там с Игорем? - спросил Саша. - Он нашелся? Лена прекратила профессионально-оптимистичное щебетание, подхватила поднос и быстро, чтоб Глюнов не успел заметить выступившие на покрасневших глазах слезы, убежала прочь. Потом пришел Журчаков и все объяснил. Игоря нашли. - Как Витьку, - хмуро продолжил Саша, уже зная ответ. - Да. Игорь был убит также, как и Витя. Как и те пятеро ребят. - Это не волки, - сказал Глюнов. Кто угодно, только не волки. Бедные серые зверюги, которых с такой охотой и рвением перестреляли «волчата», оказались абсолютно не причем. - Совсем не волки. Это сделал псих, - объяснил Журчаков. И в ответ на невысказанный вопрос Саши продолжил объяснять, непоследовательно и сбивчиво, что вчера ночью - за полчаса или даже меньше, как поступил вызов с Объекта о пожаре, - Серов, Хвостов и Догонюзайца нашли в горах одного типа. Прямо у тела Игоря нашли. Они его чуть не пристрелили, - помолчав, добавил Алексей. - Хвостов точно собирался, но Серов настоял, чтобы всё было по справедливости. Справедливости… - фыркнул генетик. - Справедливости… Ты бы видел Галку, когда ей сказали об Игоре. Мы с Леной просто не знали, что сказать, что сделать… Журчаков опустил плечи, ссутулился и нервно сжал переплетенные в замок пальцы. - Это просто ужасно. Я видел мельком того психа ночью, когда его привезли - по виду обыкновенный ролевик, одет с претензией на фантазию и историческое соответствие, мордатый, крепкий, здоровенный детина. Честное слово, - вдруг встряхнулся Журчаков. - Я иногда завидую отморозкам наподобие Бульфатова или Хвостова. Отсутствие стойких принципов иногда бывает самым высшим проявлением морали. Сейчас Сашка лежал в кабинете Лукина, уютно устроившись на удобном диване, рассматривал издали яркие пестрые орхидеи и меланхолично размышлял о том, что он, оказывается, такой же псих, как и тот, другой, которого подозревают в убийствах. Драконов он видит, как же… Псих он, и голова у него чугунная. Родители переживать будут, предавался самобичеванию и ипохондрии Саша, добавляя побольше черноты и пессимизма в картину будущей своей жизни. Машка… может, порадуется, что не успела замуж за повернутого выпрыгнуть, а может, тоже посочувствует. кто ее знает… Женщины загадочнее сфинксов… Лукин задерживался, и Глюнов, перевернувшись на бок, стал смотреть на шахматные фигуры, снова - в который раз! - испытывая восхищение перед буйной фантазией мастера, сотворившего подобное чудо. Тоже, наверное, псих был… Вот-вот, вмешался в процесс самоуничижения прежний, самоуверенный Глюнов, студент-отличник и будущий великий криптоморфолог, представь, каких изумительных мультяшных динозавриков ты будешь рисовать, когда сбрендишь окончательно! А ведь тебя, после вывешенных на сайтах работ, действительно звали консультантом в какое-то научно-популярное кино! И плевать, что рисовать умеешь относительно - ни одного психа подобное ограничение еще не останавливало… - Как чувствуете себя, Саша? - спросил Лукин, заходя в кабинет. - Плохо, - тяжело вздохнул Глюнов. - Это вы бросьте, - жизнеутверждающе и бодро отмахнулся Лукин. - У вас просто стресс, обычное физиологическое состояние человека, пережившего чрезвычайную ситуацию. Пара дней в тишине и спокойствии, положительные эмоции, крепкий сон, свежий воздух, - и вы будете как огурчик. - Такой же зелененький и в пупырышках? - уныло уточнил Саша. Лукин хмыкнул: - Чувство юмора - верный признак душевного здоровья. Так что, решили задачку? - спросил Евгений Аристархович, кивая на шахматную доску. Саша, тяжкими вздохами и предполагаемыми стенаниями показывая, как ему плохо и муторно, перешел из лежачего состояния в сидячее и навис над шахматной доской. - Да черт ее знает, эту задачку. У белых слон заблокирован - если пойдет так, - Саша подхватил массивную резную фигурку и показал, какой ход имеет в виду, - то получается размен слонов; король черных делает рокировку… Это так, это вот так, - деревянные шахматы с глухим добротным стуком перемещались с клетки на клетку, - и в итоге у черных нет сильных фигур, но у белых потеряна инициатива. Пат. - Мда… - протянул Лукин, рассматривая сложившую ситуацию. - Вечный спор между королями и звездочетами снова зашел в тупик… Сухие, морщинистые руки доктора принялись расставлять фигуры в правильном порядке. Глюнов некоторое время наблюдал за этим нехитрым занятием, а потом неожиданно для себя взорвался: - Мы что, так и будем играть в шахматишки?! Евгений Аристархович! - Да, Саша. Я вас внимательно слушаю, - кивнул Лукин, не прерывая своего занятия. - Почему вы не спрашиваете меня о драконе? - А почему я должен спрашивать вас о драконе? - послушно, раз пациент требует, спросил доктор, внимательно рассматривая слона-»друида». - Потому, что я его видел! Вчера в полночь, когда Система выдала свой супер-глюк, там, посреди той хр… фиг… штуковины, которую три дня назад опробовали Зиманович и прочие ребята из физической лаборатории, закружилось серое облако, а потом оно открылось, и показались горы - с острыми вершинами, покрытые плотными зелеными зарослями и, между прочим, освещаемые полуденным солнцем - хотя на часах было 23.42, я незадолго до того смотрел, когда с Теплаковым разговаривал… У Юрия Андреевича спросите! - осенила Сашку счастливая мысль найти свидетеля своего безумия. - Он же висел на этой самой конструкции, которая самопроизвольно начала показывать кино про дракона! Ни в жизни не поверю, что Теплаков мог не запомнить ту тварюгу, которая чуть его живьем не спалила. А кстати, что там с Юрием Андреевичем? Он, кажется, ногу сломал. - Если вас так интересует состояние доктора Теплакова - позвольте успокоить: обыкновенный перелом и обыкновенное высоконаучное пьянство, - пожал широкими борцовскими плечами Лукин. Повернул клетчатую доску так, чтобы лучше видеть «лиловую» сторону. Поправил пешку-»волка», поставив ее рядом с ладьей-»мегалитом». - Вы, Саш, продолжайте, продолжайте, я вас внимательно слушаю. - Так вот, Евгений Аристархович, заявляю со всей ответственностью: эпицентром того горного пейзажа был дракон, самый настоящий дракон. Синий с серебристыми линиями прожилок на крыльях, с серебряными краями шипов на голове и вдоль хребта, на лапах когти кажутся посеребренными… - Ага, ага… - Лукин поменял местами пешку-»волка» и пешку-»гидру» - так строй «лиловых» пешек смотрелся, на взгляд доктора, красивее. - Слово «эпицентр» обычно употребляется в другом контексте, но я вас понял и внимательно слушаю. - И что, вам совсем не интересны мои шизофренические фантазии? - оскорбился Глюнов и надулся на психиатра, как мышь на крупу. - Мне очень, очень интересно, - сделал честное и заинтересованное лицо Лукин. При этом Сашке показалось, что добрый доктор в глубине души помирает со смеху и еле сдерживается, чтобы не рассмеяться вслух. - Саша, не сочтите за досужее любопытство: а что вы сейчас читаете? - «О людях и драконах» читаю. Автора не помню, но сюжет убойный - значит, там на остров высаживается семейство драконов и начинает терроризировать население, требовать жертв, но годы идут, драконы потихоньку адаптируются к человечеству и прочее; а когда соседний король посылает рыцарей разобраться, с ними угнетенное население начинает драться и защищать драконов, потому, что они типа стали их богами. А чего? - с подозрением спросил Глюнов. Лукин, еле сдерживая улыбку, попросил назвать, а что Саша читал до того. - Этого читал, «Песнь Пламени» называется. Там, значит, пришел завоеватель верхом на драконе, всех завоевал, потом его дракон умер, и завоеватель впал в депрессию и тоже умер, но обещал вернуться, когда настанут тяжелые времена; и вот они настали - дракон возродился, но половина не верят, что это тот же самый дракон, а… Чего вы смеетесь? - не сдержал возмущенного вопля пациент. Доктор вытер выступившие от смеха слезы: - Саша, мальчик мой, всякий раз, когда мы с Мариной Николаевной, уезжая в отпуск, оказываемся в книжных магазинах, я спрашиваю себя: кто ж читает все эти книги в обложках, на которых изображены пациенты с мускульной гипертрофией и ментальной гипофункцией. Спасибо, что просветили - оказывается, их читает такое же, как вы, наивное поколение… Сашка обиделся. Евгений Аристархович просмеялся и продолжил гораздо серьезнее: - Не сердитесь, Саша - сорок лет назад я тоже любил подобное чтение. Давайте вернемся к вашему дракону… - Давайте вернемся. - Которого вы якобы вчера видели. - Видел, точно видел! - воспрянул духом Глюнов. - Без всяких «якобы». Синий такой… - С серебряными прожилками, шипами на голове, узорчатым гребнем, широкими крыльями, я понял, - подхватил Лукин. - Саша, а вы уверены, что видели самого настоящего дракона? - Видел! Вы Теплакова можете спросить, и Сытягина, и Анну Никаноровну, и других - они все его видели… Лукин как-то хитро прищурился, потер переносицу, и Сашка догадался, о чем его сейчас спросят. И сам поспешил озвучить приблизительный ход рассуждений: - А раз все его видели… то, выходит, дракон был настоящий? Повисла нехорошая, полная тревожных размышлений пауза. Лукин принялся, в который уже раз, поправлять шахматные фигуры, и Саша автоматически сделал то же самое, вернув точно на середину клетки пешку-»шута» и пешку-»менестреля». Казалось, «шут» - фигурка изображала тощего мужчину с перекошенным хитрой усмешкой лицом, потрясающего погремушкой, - подмигивает и предлагает поприветствовать наступающее безумие напрашивающегося из рассуждений пациента вывода задорной веселой песенкой, которую напоет обнимающий пузатую лютни «менестрель». - Ну, если брать конкретно Теплакова, - Лукин задумчиво рассматривал коня-»кентавра». - То он обладает редким, но чрезвычайно важным для ученого Даром - он потрясающе доказывает любые теории, даже если они абсолютно завирательны и неестественны. Жаль, что вы не слышали, какую речь он толкнул в защиту своего эксперимента по социоэкологоизоляции прошлым летом. Я-то, грешным делом, думал, что вся эта бодяга по пребыванию в замкнутой экологической системе ограниченным социальным контингентом нужна Теплакову, Поспелову и Аладьину для того, чтобы вдоволь наиграться в преферанс и сбежать от своих дражайших половин. А, послушав доклад Юрия Андреевича, был вынужден изменить свое мнение: это была прямо-таки поэма, ода будущим космическим полетам и подводным городам… Даже я, уж на что человек предубежденный и трезвомыслящий, ощутил желание идти и срочно спасать белых акул на побережье Австралии, которые будут охотиться на кашалотов, которые, в свою очередь, готовятся атаковать плотины, защищающие Марианскую впадину и спрятанные на ней колонии пришельцев от излишнего подтопления. Его развивающийся алкоголизм, если рассуждать с научной точки зрения, абсолютно типичен и малоинтересен, но вместе два указанных качества делают Теплакова крайне ненадежным свидетелем, если вы по-прежнему настаиваете на том, что он может подтвердить ваши слова. Кстати, я задержался именно из-за того, что беседовал с Юрием Андреевичем - и он очень подробно рассказал мне, как ваш черно-белый питомец, оказывается, добрался до припасов их «экспедиции». Как долгих четыре недели они с коллегами питались одной тушенкой и остатками картофельных клубней, припасенных до будущего урожая, как, в отчаянии и муках голода, он совершенно непонятным образом проснулся у холодильника Монфиева… Раз уж об этом зашла речь, то по его версии, Юрий Андреевич был разбужен странным научным вьюношем в белом халате, с деревянной линейкой и бешенством в очкастых глазах. А потом, спасаясь от юноши, который был пьян и потому пытался нашего несчастного Юрия Андреевича избить сборником шахматных этюдов, он залез на какую-то железную арматуру, потом его шибануло током, и больше он ничего не помнит. - Наглая ложь! - возмутился Саша. - Самое обидное, - согласился Лукин, - что мне, чего доброго, придется удостоверить его временную физическую недееспособность, а значит, выписать больничный, который, без сомнения, будет одним из доказательств необходимости продлить эксперимент по социоэкологоизоляции на неопределенный срок… Саша, послушайте совет человека, который старше вас на сорок с лишним лет - не пейте с Теплаковым. У вас печени не хватит, - заботливо попросил Лукин. - А Сытягин? - поразмыслив над словами доктора, спросил Саша. - У него другая отмазка: репетировал спасение заложников. Увлекся, вошел во вкус, упал, ничего не помнит. - И вы этому верите? - возмутился борзой фантазии охранника Глюнов. - Приходится, - пожал борцовскими плечами психиатр. - Я уже три с лишним года наслаждаюсь тем, как лихо Догонюзайца придумывает своим коллегам оправдания на половину случаев жизни. Самое главное - этот классический финал: «упал, ничего не помню». На мое счастье, Догонюзайца плохо знаком с фармакологией, и не знает, какие существуют препараты для лечения разных форм амнезии, а то действительно начал бы бить коллег по головам, чтоб симуляция казалась достоверней. - А Петренко что говорит? Что помогала Сытягину в его эксперименте и изображала заложницу? - Не-еет, как вы могли такое про Анечку подумать! Скажи она, что Сытягин ее связывал, надевал наручники и требовал запретного, Монфиев устроит ей сцену ревности. Он для пущей убедительности два года назад специально у Курезадова кинжал купил. Красивый, кстати сказать, кинжал - рукоятка с камушками, ножны с гравировкой, лезвие такое все изогнутое, как язык пламени. У Петренко оправдания простые до идиотизма: услышала шум, побежала протоколировать. - И что? - не понял Саша. - И всё, - развел руками Лукин. - Протокол прилагается. Если хотите, можете попробовать расшифровать Анечкину, с позволения сказать, стенограмму. Версия, что дракон существовал на самом деле, разваливалась на глазах. В отчаянии Саша возопил, что же говорит тетя Люда, неужели она тоже…Да ведь этого дракона полсотни человек должны были видеть! Они же все на плац выскочили, на фиговину эту физическую, которая искрить пошла да ветер нагонять, рты от удивления разинули… - У Людмилы Ивановны самый настоящий гипертонический криз, - объяснил Евгений Аристархович, - и вокруг меня Ноздрянин, Серов и Догонюзайца хороводом бегают, чтобы я прописал ей что-нибудь укрепляющего, а то они боятся помереть с голоду… А кроме шуток - все действительно видели сияние вокруг металлического каркаса, и ветер почувствовали… - А потом? Они должны были увидеть, как дракон на нас огнем плюется! - Увы, Саша. Все наперебой рассказывают, как конструкция, смонтированная по личному проекту академика Сабунина, коротнула и вспыхнула, - Лукин помолчал. Потом добавил с непонятым нажимом в голосе. - И также дружно все восхищаются вами, Саша - ведь не выключи вы этот прибор, кто знает, к каким последствиям привело бы несчастное короткое замыкание. - Вы шутите, - пробормотал Глюнов. - Вы просто смеетесь надо мной… И он принялся переставлять золотистые фигуры армии Короля, чтоб успокоить расшатанные нервы. Сейчас Саша заметил, что пешки «меняла» и «купец» донельзя похожи на Курезадова - только резчик создавал фигурку «менялы», взяв за образец Курезадова, отдающего деньги, а значит, кислого, унылого и печального; а фигурку «купца» ваял с Курезадова, чующего прибыль. И лицо деревянного человечка было счастливое, довольное и лоснящееся. Два охотника застыли в разных позах - один целился, выпрямившись во весь рост, другой будто присел, прячась за деревом; два кузнеца несли тяжелые молоты на плечах… Пробежавшись по рядам пешек, но так и не найдя фигурки, которая была бы похожа на него самого, Глюнов решился задать другой вопрос, от ответа на который заранее сводило зубы мифической болью: - Выходит, я сумасшедший, Евгений Аристархович? - Ну-у… - протянул Лукин, откидываясь на спинку кресла, пристраивая руки на подлокотники, - Можно, конечно, рассуждать о том, что, во-первых, вы абсолютно не знакомы ни с психиатрической терминологией, ни с клиническими проявлениями сумасшествия. Ваше нарушение я бы охарактеризовал как острую невротическую реакцию, вызванную пережитым стрессом. Это не сумасшествие, это всего лишь специфическая фантазия, возникшая как защитная реакция и оберегающее ваше внутреннее Я от сверхсильных переживаний извне. - Спасибо, - выдохнул обрадовавшийся Саша. - Но разновидность и содержание вашей фантазии заставляют задуматься, насколько глубокие корни пустила ваша неуверенность в себе и заниженная самооценка. Это будет пунктом «во-вторых» в нашей увлекательной дискуссии. Знаете, если позволите использовать для истолкования вашей сегодняшней фантазии тот материал, который мы сумели накопить за предыдущие сорок встреч… Давайте поговорим о том, почему вы, Саша, уверены, что видели именно дракона, а не, скажем, кентавра или многоголовую гидру. - Давайте, - согласился Глюнов, сам поражаясь вреднючему, ехидному тону, с которым дал согласие. - Вы, должно быть, слышали, что образ Дракона в мифической и околомифической - так называемой фэнтезийной - литературе есть образ энергии, могущества, власти, - принялся рассуждать доктор Лукин. - И совершенно неслучайно Дракону всегда приписывается обладание самой мощной и непонятной для человека стихией - Огнем. Огнем разрушающим и созидающим, огнем мистическим и крайне утилитарным - огнем, с подчинения которого, если я правильно помню лекции, которые нам читались в институте - и начиналась человеческая история. Таким образом, в результате рассуждений мы можем получить очень интересный вывод, - Чувствовалось, что тема доктору нравится, и он готов говорить о ней часами. Благо, пациент не возражает… - Что образ Дракона - это, как ни парадоксально, образ Человека, обладающего Огнем. Да, вы можете возразить, что Дракон во всех мифах есть животное, то есть подчиненное лишь двум страстям - выживанию и продолжению рода - существо, что оно зверообразно и дико, что оно отрицает цивилизацию, все те ограничения, которые люди придумывают, чтобы умерить свои собственные животные инстинкты и найти возможность сосуществования с себе подобными… Но это только подтверждает мою теорию: для Человека, действительно познавшего тайну Первостихии, действительно подчинившего себе Огонь, а значит, приобретшего подлинную Власть, нет и не должно быть ограничений, которые нужны остальным неумехам. - Дракон не обладает пламенем, - неуверенно возразил Саша, чисто автоматически передвигая «менялу» с е2 на е4. - Он и есть пламя. Он и есть Огонь. Ну, если верить некоторым книгам, конечно… Лукин наклонился к доске и перевел пешку-»тритона» с е7 на е5. - Дракон есть магия, - прокомментировал свой ход Евгений Аристархович. - Все мифы утверждают, что драконы порождены магией, обладают магией, и Огонь - лишь единичное, но самое простое и разрушительное выражение ее. - Может, и не врут мифы, - возразил Саша, выводя из-за строя пешек слона - того самого «советника», который донельзя был похож на лопающегося от важности гнома в диковинных доспехах. - Хотя с чего бы нам, научным работникам, верить мифам? Давайте вооружимся логикой и фактами, и попробуем рассуждать о драконах непредвзято! - продолжал Глюнов со все большим и большим воодушевлением. - И мы сразу же обнаружим, что ни одно из научных доказательств существования драконов не выдерживает никакой критики. Может, вы слышали, что есть теория, что мифы о драконах появились из-за того, что в древние времена люди встречали недовымерших динозавров? Так вот, это абсолютная ерундень на постном масле! Между юрским периодом и палеолитом двести Доктор пробормотал, что его интересы лежали в стороне от указанной проблемы, но, если Саше хочется высказаться… И передвинул по диагонали ферзя, делая вилку «королевским» слону и коню. - Эволюция жизненных форм, - завелся Глюнов, разменивая слонов и присаживаясь на своего любимого научного «конька», которым он мучил пять университетских лет родителей, Машу, ее младшую сестренку, Василь Иваныча Гугоню, прочих профессоров и однокурсников, - выбирает путь упрощения и специализации. А значит, происходит редукция лишних конечностей. А значит, - дождавшись, пока его остроухого, похожего на эльфа, «советника» Лукин придавит «мегалитом», Саша скушал «кузнецом» чужого ферзя. - Мы имеем только радиальную симметрию у представителей головоногих моллюсков и всего лишь две пары конечностей у всех остальных наземных видов. Две! Две, вы слышите? - Вам шах, Саша, - подсказал Лукин. - Ни фига не шах, - Глюнов «съел» ладью ферзем и показал четыре возможных комбинации развития событий на лилово-золотой доске, - Это вам шах, а на следующем ходу спертый мат будет. Так вот, возвращаясь к драконовым крыльям. Вам не кажется странным, что фантазия разных народов склеивает разнообразных монстриков - всяческих кентавриков, сфинксов, тритонов, гиппогрифов, русалок и прочего - таким образом, будто нарочно хочет поиздеваться над нашим миром, где высшие создания прочно привязаны к двум парам конечностей. Да, конечно, скажете вы - посмотрите на многообразие насекомых. Но, между прочим, - погрозил Саша Лукину ферзем-»королевой», - крылья насекомых эволюционировали совсем не из конечностей, а из кожистых наспинных выростов, что подтверждается данными цитологического и палеонтологического анализа. Если рассматривать эволюцию драконовых крыльев с этой точки зрения, у драконов должны быть кожаные мешки за плечами, но никак не крылья, которые, опять-таки, если верить описаниям, данных в разных мифах и сказках, снабжены костями и могут менять свое положение во время полета! - То есть, предполагая у дракона существование крыльев… - подсказал Лукин, заново выводя шахматные фигуры на позиции. - Мы фактически предполагаем существование ветки эволюции, которая изначально пошла совершенно другим путем! - сверкая диоптриями, победно заключил Саша. - Это почти то же самое, что и с вампирами: когда я делал доклад в нашем студенческом кружке, я специально делал расчеты, чтобы доказать невозможность существования существа тяжелее двенадцати-тринадцати килограммов, питающегося исключительно кровью. А ведь по всем мифам и сказкам, вампиры еще и в спячку впадают, да еще энергию на превращение в туман и летучих мышей тратят, и тогда вообще получается, что они, по логике вещей, не более пяти килограммов весить должны! - Другими словами, вы утверждаете, что если вампиры действительно могут проделывать все те штуки, которые приписывает им молва, и при том питаются только кровью жертв… - Лукин крутанул шахматную доску, и теперь он играл золотистой армией Короля, а Саша - лиловыми монстрами Звездочета. - Значит, они используют в своей жизнедеятельности какой-то другой вид энергии, не связанный с расходом килокалорий, - заключил Глюнов. Так, рокировка, пешка-»гидра», ход рыцарем, ход «астрологом»… блин, опять его съели! - А если мы предполагаем, что существо величиной с небольшого доисторического ящера могло подниматься в воздух, да еще и не падать своей колоссальной массой прямиком вниз - мы просто обязаны предположить, что у этого существа был доступ к какому-то особому источнику энергии, или его метаболизм предполагает высвобождение энергии необычным путем, или что-то еще - но - Все гениальное просто, - заключил Лукин. - Браво, Саша. Мне бы и в голову не пришло доказывать существование магии законами обмена веществ и расчетами химических формул. Это и есть тот пункт «в-третьих», согласно которому я отказываюсь принимать вас за сумасшедшего, - вдруг сказал Евгений Аристархович, наклоняясь к Саше и сверля его внимательными, холодными, бесстрастными темными глазами, превращающими его лицо старого добродушного гнома в замерший лик бездушного божества. - Если можно логически обосновать существование того, что на первый взгляд кажется безумным, то безумно утверждать, что этого вовсе не может быть. Я знаю, - Лукин откинулся на спинку кресла, уведя тяжелый взгляд в сторону от Саши - очень вовремя, потому как у Глюнова по спине побежали мурашки; и добавил серьезно, со значением, которого Саша не понял: - Если человек становится очевидцем странных событий, то обычным людям гораздо проще доказать, что событие не имело места быть, и что тот самый очевидец странен до невозможности, чем ломать собственные копья и судьбы, утверждая обратное. Но мы-то с вами знаем, что магия существует. Эрго, - заключил Лукин, снова откидываясь на спинку кресло. - Вы утверждаете, что видели настоящего дракона - я допускаю, что такое возможно, а значит, делаю вывод, что вы не сумасшедший. И следовательно, нет нужды воспринимать ваши слова как бред сумасшедшего, ведь они являются правдой - неудобной, невозможной, нереальной, но правдой в самом что ни на есть истинном смысле этого слова. Кстати, Саша, - резко переменил тему Лукин. - Ваш ход. Прокручивая в голове длинное высказывание Лукина, Глюнов переставил фигуры, а потом, опустошенный и придавленный ощущением парадоксальности происходящего, отодвинулся в угол дивана и молча захлопал глазами на Лукина. Ему послышалось? Его карманная «белочка» спешно прогрессирует? Эй, кто-нибудь, позовите психиатра - у того, кто сейчас со мной разговаривает, «крыша» установила прочный контакт с коренным населением Альфы Центавра!… - Да что же это? Мне снова мат? - не поверил Лукин, с показным недоумением рассматривая положение на шахматной доске. - Опять мое треклятое невезение… Саш, вы что, против меня колдуете, что ли? Прежде, чем Саша решил, шутит Евгений Аристархович или говорит абсолютно серьезно, явилось спасение. Что удивительно - в лице «штабс-капитана» Волкова, которому роль ангела-хранителя не подходила по причине излишней суровости и хронической небритости. Волков невразумительно поздоровался и спросил у Лукина, как самочувствие Глюнова. Будто заранее предполагал, что сам лаборант по замене не в состоянии объективно оценить собственное состояние (а ведь верно, -подумал Сашка. Сейчас я больше всего похож на монахиню, случайно оказавшуюся в секс-шопе.) - Мы как раз беседуем с Александром, - ответил Евгений Аристархович, собирая фигуры. - О содержании его фантазий и сущности психологических защит. Не ожидал вашего визита так скоро, Константин Сергеевич. - У меня дел по горло, - буркнул Волков. «В отличие от вас, «- не прозвучало, но явно предполагалось. - Мы с вами договаривались, что утром начнем решать нашу общую проблему, - с нажимом намекнул Волков. Глюнов мгновенно забыл о том, что решил считать себя сумасшедшим и навострил уши - ему вдруг до смерти захотелось узнать, какое такое дело связывает Волкова и Лукина, да почему начальник охраны Объекта ведет себя так, будто старый доктор ему чем-то обязан. Волков заметил внимание молодого человека и грозно рыкнул: - Ты, Гл - Я настаиваю, - вмешался Лукин, - что молодому человеку нужен недельный отдых. Чуть слышно скрипнув зубами, Волков поменял тактику: - Пусть отдыхает. Только чтобы к завтрашнему утру у меня на столе лежала твоя черно-белая пушистая скотина, понял? - А причем здесь Кот? Он никому ничего плохого не делает… - машинально принялся оправдываться Саша. - Ну, иногда, конечно, бывает, но не сказать, чтоб уж очень смертельно… «Штабс-капитан», не стесняясь присутствием в учреждении здравоохранения, выдал трехэтажную сентенцию о том, что Глюнов может делать со своим Черно-Белым, раз уж больше не с кем; после чего перешел к конструктиву: - Мне, Гл - Хорошо, - покладисто кивнул Саша, поднимаясь с дивана. В глубине души он почувствовал облегчение -сорваться с места в поисках, в чьи добрые руки отдать бы Черно-Белого Кота, было всяко приятнее, чем решать загадки относительно наибольшего потенциала безумия - его самого или доктора Лукина. - Больше Кот на Объекте не появится. Обещаю. - Ты, сынок, не понял, - с обманчивой мягкостью повторил Волков. Он как-то так повернул голову, что свет, падающий от окна, подчеркнул злое, жестокое выражение небритого лица и глубоко посаженных глаз. - Дурить голову ты будешь какой-нибудь куколке на гражданке, или прочим детишкам в детском саду. А мне ты принесешь шкуру этого пушистого мерзавца, понял? И если ты, диплом четырехглазый, посмеешь шутки шутить, кошака своего от меня прятать или что-нибудь другое придумаешь, я тебе устрою такую «райскую» жизнь, что вчерашние глюки тебе щекоткой покажутся. Понял? Выполнять! - рявкнул Волков. Нервно переступив, Саша обернулся на Евгения Аристарховича, чтобы понять, можно ли надеяться на его помощь и заступничество. Тот внимательно вслушивался в разговор начальника охраны и лаборанта, но не вмешивался - и в самом деле, предмет разговора явно выходил за пределы компетенции доктора Лукина. Так что он имел полное право рассматривать фигурки золотистой и лиловой пешек, никак не высказывая свое недовольство наглостью Волкова. - Х-хорошо… - запинаясь, проговорил Саша. - Свободен! - крикнул Волков, отворачиваясь, будто Глюнов не стоил большего. - В самом деле, - добавил Лукин. - Идите, Саша. Постарайтесь отдохнуть и подумать над всем, что мы сегодня говорили. Ваша самооценка - а также фантазии и их воплощение - целиком и полностью в ваших руках. До свидания, Саша. До встречи через пару дней… «Нет, как он смеет на меня кричать!» - возмущалась душа Сашки, пока непослушные ноги, трясущиеся коленками, переступали к двери. «Я что, один из его «волчат», что ли, что он мне приказы отдает?! да пошел он!…» Ладони вспотели, в ушах до сих шумел грозный волковский ряв, и вообще, голова кружилась, будто он сутки ничего не ел… Да что это за глупости! Сашка, почти дошедший до двери кабинета, остановился. Повернулся к усевшемуся на его прежнее место - в серединку удобного дивана - Волкову, зачем-то снял очки и пискнул: - Моя фамилия Глюн - Поговори мне… - приподнялся с дивана Волков. Лукин бросил фигурки в коробку и перехватил разгневанного начальника охраны, а в дверь, отодвинув замершего на пороге Сашку, заглянула перепуганная, всполошенная Леночка. - Галя не у вас? Ой, простите, я не хотела мешать… Лучше Марину Николаевну поищу, - прочирикала девушка и убежала прочь. Саша поспешил за медсестрой. ух… поссорился с Волковым? Нет, Глюнов, ты точно спятил… |
|
|