"Бригита Йосифова. Декабристы (художественно-документальная повесть) " - читать интересную книгу автора

Жизнь декабристов и моя собственная соединились, как могут соединиться
только жизни живых людей. Нас разделяло, казалось бы, непреодолимое: 150
лет, разные вкусы, иные исторические пласты; и это, наверное, наложило на
меня отпечаток - новый и чуждый для них. Разные миры - как две разные
галактики между нами!
Но для меня они, декабристы, перестали быть только историческими
лицами. Они стали моими близкими, моими дорогими и любимыми друзьями.
В первые месяцы моего увлечения ими я все еще могла перепутать их лица
на миниатюрах или на портретах, писанных маслом. Вводили в заблуждение
незнакомые, пышные мундиры, бакенбарды, даже выражения их красивых молодых
лиц, взгляды людей из другого мира, из других времен.
Тогда, вначале, они для меня были только именами, которые я старательно
заучивала, по нескольку раз перепроверяла, опасаясь перепутать обязательные
по русскому обычаю отчества. Как их все запомнить! Но некое особое почтение
и любовь заставляли меня упорно, даже по ночам, разглядывать их портреты,
перелистывать гравюры, громаду книг.
Почему с таким неослабевающим увлечением ученые до сих пор изучают их
жизнь? О них говорили монархи, правительства, писались секретные доклады.
Существует океан публикаций, сочинений, обзоров, диссертаций. Одни их
поносили, а другие восхищались ими. Пушкин причислил себя к ним,
декабристам, в своем прекрасном стихотворении "Арион" и с грустью произнес:
"Нас было много на челне.-." В. И. Ленин с глубоким уважением называл их
"дворянами-революционерами".
И случилось так, что за долгие годы книжного общения с декабристами
незаметно для себя, почти неуловимо, я привязалась к ним как к живым. И в
этой дружбе не могло быть разочарования! Я читала их биографии, письма,
вникала в бесконечные подробности. Я знала, что это "лишние" данные,
"ненужные" дополнения, которые не войдут в книгу. О них я знаю много больше,
чем о живых своих друзьях. Знаю не только их лица по картинам и акварелям,
но и дневники их, тайны, признания. То, что в жизни недопустимо - читать
чужие интимные письма, рассматривать чужие доходы и счета, судить о чужих
вкусах и привязанностях, - в данном случае я делала без чувства неловкости.
Я знаю, как они держались в минуты самых тяжелых испытаний. Знаю, как они
писали одно в "официальных" письмах, другое - в своих дневниках. Я знаю
кольца на бледных и нежных руках их жен, знаю даже их мебель, клавесины в их
салонах, их любимые цветы!
Что дает нам на это право? Кто нам дарит эту моральную привилегию?
Только их вечная немота? Или, может быть, Время учреждает новый кодекс для
писателя и исследователя?
Но мне кажется, что они сами выдают нам пропуск на каждую страницу их
жизни. Они сами избрали свой путь, пленили нас своим подвигом, и
историческая их судьба принадлежит сегодня всем.
И как в подлинной жизни по каким-то необъяснимым токам притяжения
любишь одних людей больше, чем других, - так произошло и с декабристами.
Среди них у меня есть свои любимцы и кумиры.
Эта книга имеет сугубо личный характер. Это не исторический обзор той
эпохи, не история декабризма. Хотя читатель может найти в ней черты того и
другого. В книге наряду с известными именами, наряду с великими мучениками
декабристского движения читатель встретит знакомые стихи Пушкина и прочтет
пространные выдержки из писем и дневников, может быть, неведомых ему лиц.