"Оливер Джонсон. Полунощная Чудь" - читать интересную книгу автора

Первая лавина сошла на второй день. Небо было ясно-синим, горные
вершины четко вырисовывались в нем. И тут они увидели, как снежный козырёк
над ними оторвался от склона. Колонна остановилась заворожено глядя, как по
склону вниз к ним скользит огромная масса снега, странное и красивое
зрелище. Потом пришел грохот обвала, грохот, который поглотил все остальные
звуки.
Барон слышал, как люди, регулярно переходившие горы, рассказывали о
когтях лавины, о белой пыли, летящей вниз перед массой снега, катящейся
позади. После этого дня он стал ненавидеть зрелище скользящей вниз белой
волны, за которой с оглушительным шумом несся чудовищный пласт снега,
падавший с какого-нибудь остроконечного пика и похожий на огромный вал,
обрушивающийся на пляж во время бури! Потом, быстрее, чем самая быстрая
лошадь, быстрее, чем ягуар, белая лава, так не похожая на огненную, но такая
же смертельная, оказалась над ними. Лава, которая, как цемент, облепила
своих жертв.
В первый день им потребовался час, чтобы докопаться до первого тела. У
многих из тех, кто копал, оказались обморожены руки - лопат у них не было.
Несмотря на все их усилия, человек уже умер, задушенный плотным снегом.
В первый раз они потеряли только четверых, но на следующий день сошла
другая лавина и одним ударом взяла тридцать человек. После второй лавины
барон приказал выжившим перестать копать: не было никакой возможности
победить белое море, ревевшее вокруг них, белое море, которое хоронило в
себе все надежды; их слабые попытки тонули в хаосе снега и камня. Он
помолился Ре, чтобы тот взял души тех, кого проглотил снег.
Они карабкались вверх по дороге, превратившейся в еле видимую тропинку.
На ночь они выкапывали ямы в снегу, в которых спасались от жестокого
пронзающего ветра. Когда они подошли к самому высокому из сверкающих голубых
пиков, начались снежные бури, хватавшие человека целиком и сбрасывавшие
вниз, на верную смерть, а вместе с бурями приходили баньши, зловеще воющие
духи, помещенные сюда богами, которые хотели оградить от появления смертных
свой запрещенный мир севера. Их вой походил на звук, который раздается когда
рвется ткань, но в сотни раз громче, и сопровождался потусторонними
завываниями, то высокими, то низкими, а сами баньши плавали и кружились в
порывах жестокого ветра. Несколько человек сошло с ума и бросились в
пропасть, только бы не видеть и не слышать их.
Тем не менее не лавины и не баньши, а жажда была их самым страшным
врагом. Парадокс: в этом море замерзшей воды ее не могло утолить никакое
количество съеденного снега. Подъем требовал так много энергии, что человек
терял больше жидкости, чем мог получить от пригоршни снега. Многие из них
страдали от обезвоживания, а потом начинали бредить. Они исчезали из своих
ночных укрытий, несомненно уводимые горячечными миражами колодцев с водой.
Никто не видел, куда они шли или куда падали. Но каждое утро все меньше и
меньше людей выныривало из снега.
В сознание барона, в месте, куда не могли проникнуть ни завывания ветра
ни жажда, находился общий план гор; он превосходно помнил карту местности,
которую выучил, когда был еще мальчиком: легендарные имена вершин,
вызывавшие восхищение у школьника, вызывали страх у взрослого мужчины. Они
поднимались все выше, пик за пиком оставались позади, но барон всегда искал
один, стоявший на самой крыше мира. Внезапно на какое-то мгновение тучи
разошлись и он заметил его через падающий снег, белый, с изломанными