"Айрис Джоансен. Бронзовый ястреб (fb2)" - читать интересную книгу автора (Джоансен Айрис)

Глава восьмая

Келли оглянулась через плечо и весело помахала рукой двум разъяренным мужчинам, глядевшим им вслед. Затем она отвернулась от них и устроилась поудобнее на сером бархатном сиденье.

— Кажется, они немного недовольны моим поведением, правда? — легкомысленно спросила она. — Как ты думаешь, они попытаются нас преследовать на машине?

— Откуда, черт возьми, я могу знать? — прошипел Ник сквозь зубы. Он не отрывал сосредоточенного взгляда от дороги, а руки так крепко вцепились в руль, что костяшки пальцев побелели. — Это зависит от того, насколько важна для них твоя пленка.

Келли нежно погладила свою «лейку», лежащую на коленях.

— Судя по всему, она для них много значит, — сказала она и хихикнула. — Послушай, а что это ты сделал с этим лысым дураком, чтобы так удачно его вырубить?

— Я надавил на определенный нерв на его шее, — коротко ответил Ник. — Небольшое нажатие вызывает потерю сознания, сильное же может убить.

На секунду серьезность его тона потрясла ее, но Келли быстро взяла себя в руки.

— В твоем мозгу действительно хранится самая интересная информация, — чуть насмешливо сказала она. Келли чувствовала внутренний подъем, в крови пульсировал адреналин, но Ник почему-то не разделял ее воодушевления. Она бросила взгляд на его мрачное лицо. Да, Ник и вправду расстроен, а это так на него не похоже. Она озадаченно нахмурилась. Насколько она знала, в обычных обстоятельствах он только наслаждался бы этим небольшим приключением. Интересно, в чем все-таки дело? — Это может очень пригодиться, — продолжала она все в том же легкомысленном тоне. — Научишь меня?

— Сегодня это тебе мало бы помогло, — с горечью произнес он. — Твой приятель, похожий на борца сумо, мог запросто сломать тебе хребет. Тебе это не приходило в голову?

Об этом Келли совершенно не подумала, и теперь, когда опасность была позади, ей тем более не хотелось к этому возвращаться.

— Он действительно похож на борца сумо, — согласилась она. — Я сначала подумала, что он культурист, но твое определение гораздо точнее. — Она задумалась. — Они так разволновались из-за какой-то фотографии… Мне надо проявить ее, как только мы вернемся в отель, и постараться выяснить, кто они.

Ник изрыгнул проклятие и бросил на нее грозный взгляд.

— Ты что, хочешь сказать, что устроила такой переполох, даже не зная, кого снимаешь?

— Я знала, что они известные личности, — защищалась она. — Я просто не знала, кто именно. — Келли расстроено поджала губы. — И я не нарочно все это устроила там, в клубе. Все случилось неожиданно. Откуда я знала, что они так отреагируют?

— «Случилось неожиданно»! — язвительно передразнил Ник. — Подобные несчастья, кажется, происходят с тобой с подозрительной регулярностью. Ты врываешься туда, куда и приблизиться-то страшно, и потом ужасно удивляешься, когда мина взрывается прямо у тебя под ногами!

— Я делала свою работу! — с горячностью возразила Келли. — Я репортер, черт возьми! Я нисколько не сомневаюсь, что за этим чернобородым найдется кое-что интересное, если только мне удастся узнать, кто это.

— Его имя — шейх Абдул Хадир, — сухо сказал О'Брайен, — а второй — полковник Рамон Кордеро.

Келли изумленно раскрыла глаза.

— Так ты все время знал! — обвиняюще воскликнула она. — Так почему же ты мне не сказал?

— Потому что я ни секунды не сомневался, каковы будут твои действия! — не выдержав, зарычал он. — Стоит тебе унюхать что-то жареное, ты не отстанешь, какую бы угрозу это ни таило. Хадир — представитель ОПЕК и вообще человек опасный. Следовало ожидать, что при нем будет несколько головорезов для защиты и воздействия на собеседников.

— А кто такой Рамон Кордеро? — спросила Келли, заерзав от предвкушения.

— Очень влиятельная фигура среди мексиканских военных, кроме того, ему принадлежит ряд кусков правительственного пирога.

— Снабжение нефтью, — оживленно подвела итог Келли. — И очень выгодное для полковника Кордеро. — Она сосредоточенно прикусила губу. — А насколько влиятельны военные в Мексике?

— Очень влиятельны. И становятся все сильнее. В таком экономическом хаосе военная хунта, возглавляемая Рамоном Кордеро, может даже прийти к власти.

— Бог мой! — в восторге прошептала Келли, и глаза ее заблестели. — Просто не могу дождаться, чтобы послать этот снимок Маку. Он будет прыгать до потолка!

— А ты можешь очутиться в могиле, — мрачно заметил Ник. — Можешь упомянуть об этом, когда будешь объяснять, какой ты прекрасный репортер.

— Ты преувеличиваешь! — возразила она. — Это не так уж…

— Замолчи, черт возьми! — гневно оборвал он. Глубоко вдохнув, он медленно процедил сквозь зубы: — Ты, возможно, не заметила, но я немного недоволен тобой, Келли. Даже можно сказать, взбешен. Так что если хочешь доехать до отеля в целости и сохранности, то лучше воздержись от очередных идиотских выступлений и помолчи.

— Идиотских! Я не сказала и не сделала ничего идиотского, и…

— Келли! — В его голосе прозвучало такое бешенство, что она замолчала.

— Ну ладно! — Она сердито посмотрела на него. — Но учти, что, когда мы вернемся, я продолжу разговор.

Ник окатил ее таким ледяным взглядом, что у нее мурашки побежали по коже.

— Буду ждать с нетерпением, — проговорил он с холодной любезностью.

Они молчали до тех пор, пока не вошли в свой номер. Ник зажег свет и направился прямо к бару. Налив себе двойную порцию бренди, он выпил его одним глотком и только тогда посмотрел на Келли, стоящую посреди комнаты.

— Тебе я даже не предлагаю, — сказал он, выходя из-за стойки бара и прислонясь к высокому стулу. — У тебя и так была достаточно волнующая ночь, не так ли?

— Ты ведешь себя просто смешно. Я отказываюсь стоять здесь, словно провинившийся ребенок, и выслушивать упреки за то, что я просто делала свою работу. — Она сжала «лейку», которую все еще держала в руке. — Надеюсь, ты меня извинишь, но я хотела бы поскорее проявить это и отправить Маку.

Ник сурово сжал губы.

— Нет, не извиню, — сказал он, сделав еще глоток бренди. — Ты никуда не пойдешь, пока мы все не выясним. — Ник нетерпеливо нахмурился. — Можешь не волноваться за свою драгоценную пленку. Ты чуть не заплатила за нее слишком большую цену, и я теперь не могу позволить, чтобы с ней что-нибудь случилось. Завтра утром мы отвезем ее в аэропорт и передадим курьеру, чтобы он вручил ее в жаждущие руки твоего редактора. А теперь положи фотоаппарат и сядь.

Келли готова была возразить, но властные интонации в голосе Ника заставили ее промолчать. С демонстративной неторопливостью она подошла к белой бархатной кушетке и села, положив фотоаппарат на столик рядом. Слегка поклонившись, она произнесла с насмешливой покорностью:

— Как господину будет угодно.

— Очень смешно. Надеюсь, ты простишь меня, но я не нахожу твое сегодняшнее представление таким уж веселым. Не люблю черную комедию.

Келли сбросила изумрудного цвета босоножки и подобрала под себя ноги.

— А ты не слишком преувеличиваешь? В конце концов, ничего страшного не произошло. Я сделала снимок, и это вызвало некоторое замешательство, но никто не пострадал. Ты же попадал и в более опасные ситуации, Ник.

— Но я ведь не пятифутовая малявка, которая весит вдвое меньше, чем ее противник, — резко парировал он. — Почему ты просто не отдала им пленку? Тебе никогда не приходило в голову, что арабы вообще болезненно реагируют, когда женщина унижает их физически. Я видел лицо этого лысого он был в смертельной ярости. Тебе повезло, что он не разорвал тебя голыми руками.

— Я понятия не имела, что он араб, и вообще я прекрасно справлялась, пока он не схватил меня сзади, — возмущенно сказала Келли. — Нечего относиться ко мне, как к хрупкой безделушке, просто потому, что ты помог мне выпутаться. Если бы тебя не было, я бы и сама как-нибудь вырвалась. Я достаточно долго жила самостоятельно, пока ты не вторгся в мою жизнь, Ник О'Брайен!

— Если то, чему я был свидетелем, для тебя обычное дело, то очень странно, что ты дожила до этих лет. — Он хмуро отвернулся, залпом допил бренди и со стуком поставил стакан на стойку. — Ты хоть представляешь, что я испытал, когда увидел тебя с этими головорезами и знал, что каждый из них может искалечить тебя, прежде чем я добегу до вас сквозь толпу?

— Я не знала, что ты все видишь. Насколько я помню, ты был в тот момент слишком занят сеньорой Домингес. Как тебе удалось оторваться от такой сексуальной красотки?

— Ты прекрасно знаешь, что мне наплевать на Марию. Я использовал ее только для того, чтобы отвлечь твое внимание от Хадира.

— Но тогда это унизительно для нас обоих, — воскликнула Келли, не обращая внимания на облегчение, испытанное от его слов. — Твоя южноамериканская малышка, возможно, и не против того, что ты ею манипулируешь, но я-то уж точно не согласна. Я хочу строить свою жизнь и свою карьеру по своему усмотрению, и не думай, что я потерплю твое вмешательство. Что, если бы я стала учить тебя, как делать твою работу? Не сомневаюсь, что мой совет полетел бы обратно мне в лицо.

— Но это другое дело. Моя работа не требует сражаться с целой командой тяжеловесов, чтобы получить сюжет для статьи.

— Согласна, — язвительно признала Келли. — Ты, по-видимому, делаешь это преимущественно для собственного развлечения. У меня хотя бы есть серьезный повод для таких действий.

— Серьезный! Ты понимаешь, что говоришь? — Его синие глаза яростно метали молнии. — Тебя чуть не убили из-за какого-то дурацкого снимка! Так вот, я устал волноваться и ждать, во что ты ввяжешься в следующий момент.

— А кто вообще просил тебя волноваться из-за меня? — возмущенно закричала Келли. — Я же сказала, что могу сама о себе позаботиться!

Ник медленно выпрямился, его лицо окаменело, словно превратилось в высеченную из гранита маску.

— Тогда и заботься о себе сама, — с горечью сказал он и быстро направился к двери. — Бог свидетель, я раскаиваюсь, что пустил тебя в свой дом тогда в Сан-Франциско. — Он с грохотом захлопнул за собой дверь.

Келли целую минуту смотрела на дверь, прежде чем смогла наконец осознать, что произошло.

— Черт, — прошептала она, чувствуя, как слезы застилают глаза и безудержно текут по лицу. — Будь ты проклят, Ник О'Брайен. Ненавижу тех, кто уклоняется от битвы!

И будь проклят ее непослушный язык, горестно думала она, вставая и медленно бредя в спальню. Ну почему она не могла хоть раз сдержаться и проявить женскую гибкость, вместо своей обычной воинственной независимости. А что, если Ник ушел навсегда? Как во сне Келли направилась в ванную, оформленную бело-золотой плиткой, механически сбрасывая с себя одежду. Она надела шапочку для душа и включила теплую воду. Слезы нескончаемым потоком струились по ее щекам и капали с подбородка, несмотря на все попытки остановить их.

Да уж, подходящее время она выбрала для ссоры с Ником! Эта знойная нимфоманка так и хочет прыгнуть на него. А что, если он сейчас пошел прямо к ней? Он ведь знал, где эта Мария остановилась, уж она-то об этом позаботилась.

Боже, она просто не переживет, если Ник не вернется! Будь он проклят за свою власть над ней, за то, что может рвать ее сердце на части. Это несправедливо, что один человек способен сломать всю жизнь другому, просто уйдя и хлопнув дверью.

Келли вышла из душа, стянула шапочку, взяла роскошное белое полотенце и начала медленно вытираться. Небрежно обернувшись в полотенце, она прошла обратно в спальню, ступая босыми ногами по густому ворсу белого ковра. Аккуратно сложив золотое покрывало, она скользнула в постель, бросив полотенце на пол. Шелковые простыни казались холодными и липкими и только усиливали ее ощущение утраты.

И правильно она спорила с Ником, упрямо уверяла она себя. Он вел себя деспотично и был совершенно несправедлив к ней. И наплевать, если он сейчас с этой пышногрудой красоткой. Ей все равно, пусть он вообще никогда не вернется. Вопреки всем этим утверждениям, Келли заснула в слезах.

Ее разбудило легкое прикосновение губ. Келли бессознательно выгнулась навстречу ласке, пока Ник не спеша скользил губами по ее шее к щеке, а затем замер на минуту у полураскрытых губ, касаясь их с бесконечной нежностью. Она наслаждалась вновь обретенным чувством радости, которое настойчиво проникало в ее сознание сквозь покров полусна.

— Ник? — выдохнула она, не открывая глаз.

— А кто же еще? — тихо хмыкнул он, не переставая целовать ее в губы, то касаясь их языком, то слегка покусывая зубами. — Впусти меня, любовь моя. Я истосковался по твоему сладкому меду.

Но он не стал дожидаться реакции на свои слова и, раздвинув ей губы, настойчиво проник языком внутрь и начал свое неторопливое исследование. Он ласкал ее без спешки, без нетерпения, только с намеком на скрытый голод.

Келли скользнула руками по обнаженным плечам Ника и обняла его за шею, смутно сознавая, что он сидит рядом на кровати, наклонившись к ней. Он казался таким сильным, теплым и таким надежным. В полусонном мозгу Келли на мгновение всплыло чувство полного отчаяния, но это было так болезненно, что она постаралась отогнать воспоминание. Конечно, это был всего лишь дурной сон. Потому что вот он, Ник, сжимающий ее в своих объятиях, и с ним не может быть и речи о боли и одиночестве.

Но просыпающееся сознание уже начало восстанавливать картину вчерашней ссоры.

— Ты был несправедлив, Ник, — пробормотала она, прижимаясь губами к его щеке. — И ты ушел, хлопнув дверью! — возмущенно добавила она, вспомнив все.

— Ш-ш-ш! — остановил ее Ник, стягивая с нее простыню, чтобы коснуться губами шелковистой кожи. — Я все помню, любовь моя. Но ты испугала меня до полусмерти, когда я увидел, как этот негодяй напал на тебя. — Его губы коснулись ее все еще мокрых ресниц. — Ты что, плакала? — удивленно спросил он. — Боже мой, мне так жаль, дорогая. Я понимаю, что в этот раз ты была не виновата.

— В этот раз? — воскликнула Келли, открыв глаза. Весь сон как рукой сняло. Ник был обнажен до талии, и его мужественная красота заставила ее мгновенно забыть все обиды.

— Ну, ты же не ждешь полной капитуляции, — сказал он, целуя ее в нос. — Мы с тобой слишком похожи, и ты не можешь рассчитывать, что я позволю тебе торжествовать абсолютную победу. Ты же потом мне никакой жизни не дашь.

Келли не могла не улыбнуться.

— Как тебе не стыдно, — осуждающе произнесла она, стараясь не реагировать на его руки, гладящие ее тело. — Я никогда бы не была столь мелочна. — Ее глаза затуманились. — И я бы никогда не ушла в середине спора! Куда ты сбежал?

— Я должен был пройтись, чтобы успокоиться, — объяснил он, губами щекоча ей мочку уха. — Я немного проехался, а потом долго гулял по берегу. — Его язык нырнул ей в ухо, застав ее врасплох, и Келли вздрогнула от удовольствия. — А потом я решил вернуть твое расположение, сделав тебе подарок.

— Подарок! — изумилась Келли, бросая недоверчивый взгляд на часы, стоящие на столике. — Сейчас почти четыре часа утра. Где в такое время можно купить подарок?

— Ну, как юный скаут, я всегда готов, — самодовольно улыбнулся Ник. — Так или иначе, у меня уже было припасено кое-что в гостиничном сейфе как раз на случай такой деликатной ситуации.

— У тебя что, всегда бывают под рукой подарки, чтобы умиротворять своих подруг? — сердито спросила Келли, отталкивая его.

Он, смеясь, покачал головой.

— Раньше в этом никогда не было необходимости, — весело сказал он. — Мое сильное, тренированное тело, а также неотразимое обаяние были сами по себе достаточной наградой, Кудряшка, пока не появилась ты. Ну а теперь закрой глаза.

Келли послушно зажмурилась. Ник посадил ее в кровати, а сзади подложил подушки. На пару секунд он вышел, но вскоре Келли услышала, что он вернулся, и матрас прогнулся под тяжестью его тела — он сел рядом и обнял ее. Ник жадно целовал ее, прижимая обнаженной грудью к своей груди, пока она не почувствовала, что тает словно масло от невыразимого удовольствия.

Когда их губы наконец разъединились, Келли едва могла дышать и только крепче прижималась к нему в порыве страсти.

— Уф! — тихо вздохнула она, устраиваясь поудобнее. — Так это и есть твой подарок? Я начинаю думать, что те женщины были правы насчет твоего неотразимого обаяния, Ник.

Он усмехнулся.

— Приятно, когда тебя ценят по достоинству, но это, собственно, не твоя награда, а моя. Ты выглядела такой хорошенькой, сидя здесь полуобнаженной, что я решил сначала принять твою благодарность. — Келли почувствовала, как он что-то надевает ей через голову, затем ее шеи коснулся холодный металл. Она уже хотела открыть глаза, но Ник быстро прикрыл их рукой. — Подожди, радость моя, еще не все. — Он поднял ее правую руку, и она опять ощутила прикосновение холодного металла, теперь уже на запястье. Не отпуская руку, он быстро надел ей на палец кольцо. — Ну вот, теперь можешь посмотреть.

Ник все еще держал ее руку, так что первое, что она увидела, было ее нефритовое колечко с орнаментом в виде листьев.

— Мое кольцо! — воскликнула Келли, совершенно пораженная. — Но откуда? — Она любовно потрогала камень. Тут не могло быть ошибки, кольцо было именно ее. Последний раз она видела его на пухлом пальце Кармен Родригес в деревне Матсалея.

— Как только мы приехали в гостиницу и Сайкс открыл нам счет, я связался с отцом Мигелем и договорился, чтобы кольцо было выкуплено у Кармен. — Он поднял ее руку и поцеловал ладонь. — Мне почему-то показалось, что оно значит для тебя гораздо больше, чем ты меня уверяла.

— Правда, — глухо призналась Келли, любуясь кольцом сквозь слезы. — Мой отец подарил мне его на шестнадцатилетие. Он сказал, что зеленый — счастливый цвет, и я должна иметь его не только в глазах, но и на пальце. Я всегда считала его своим талисманом.

Лицо Ника помрачнело.

— И ты отдала его за ванны и обед для нас! — сказал он с упреком. — Неужели ты думаешь, что я допустил бы это, если бы знал?

— Конечно, нет, — заявила Келли, улыбаясь. — Именно поэтому я тебе ничего и не сказала. — Она перевела взгляд на свое запястье и удивленно ахнула. — До чего красиво! — восхитилась она, глядя на изящный браслет из золота с нефритом. — Он как раз подходит к моему кольцу! Ты, что специально заказал его?

Ник кивнул.

— Ювелиры в Акапулько большие мастера своего дела, и к тому же работают очень быстро. — Он слегка притронулся к ее ожерелью. — А в моем кармане пиджака есть еще и подходящие серьги. Хочешь, принесу?

Келли покачала головой, чувствуя подступающий к горлу комок. Наклонив голову, она ласково поцеловала тыльную сторону его ладони.

— Но я не могу принять их, Ник, — сипло сказала она. — Это слишком много. — Келли до глубины души была растрогана его поступком. Сердце ее переполняли любовь и благодарность.

— Еще как можешь, — решительно возразил Ник. — Ювелиры не возьмут их обратно, а я не знаю ни одной другой женщины, которой они бы так подошли. — В его глазах сверкнула веселая искорка. — Конечно, я мог бы отдать их прекрасной Кармен из таверны.

Келли инстинктивно прижала к себе браслет.

— Ты этого не сделаешь! — взволнованно сказала она. — Я найду способ его у тебя выкупить. Я вряд ли смогу заплатить все сразу, но что-нибудь придумаю.

В глазах Ника плясали смешинки, но он торжественно заверил ее:

— Я и не ожидал, что твое обостренное чувство независимости позволит тебе принять мое скромное подношение без возражений, так что я решил предоставить тебе возможность заплатить.

— Правда? — она подозрительно посмотрела на него. — Очень разумно с твоей стороны.

Он бодро кивнул.

— Я тоже так считаю. Значит, теперь мы должны только договориться о цене. Что ты можешь мне предложить?

Глядя на его веселое, чуть насмешливое лицо, Келли ощутила прилив странной нежности. Что она может предложить ему? Всю свою любовь, верность на всю жизнь, заботу, свое общество, свою страсть?

— А чего бы ты хотел? — дрогнувшим голосом спросила она.

Ник намотал на палец белокурый завиток. Его глаза потемнели, и веселье сменилось выражением откровенного вожделения.

— Самый провокационный вопрос, который я когда-либо слышал, — тихо сказал он севшим голосом, медленно наклоняясь к ней, так что его губы были на волосок от ее губ. — Но именно на него я собираюсь ответить четко и ясно сегодня ночью. — Языком он обвел контур ее полной нижней губы. — Но в данный момент я могу думать лишь об одном, Кудряшка. Ты представляешь, я никогда не занимался любовью с женщиной, одетой всего лишь в нефритовое ожерелье?

Келли быстро опустила глаза, чтобы скрыть внезапно пронзившую ее боль. Ну хорошо, а чего она ожидала? Зачем Нику то другое, что она могла бы привнести в их отношения? Прошлым вечером он показал ей, как непрочна их связь. Очень скоро он сердито захлопнет за собой дверь после очередной ссоры, а то и хуже — равнодушно закроет ее, изнывая от скуки, и навсегда уйдет из ее жизни. Эта физическая страсть — единственное чувство, которое он хотел пробудить в ней.

— Правда? — непринужденно подхватила она. — Это что, одна из твоих фантазий?

— Ну, если говорить о фантазиях, то это одна из самых скромных. Все остальное мы оставим на потом. Так как, ты заплатишь мою цену, дорогая?

Неожиданно она обвила его руками и притянула к себе с нетерпением, граничащим с отчаянием. Уткнувшись лицом в его плечо, она прошептала:

— Да, заплачу, Ник. — В горле стоял комок. Она платила гораздо большую цену, чем он мог бы предположить, но она не станет ему этого показывать.

Было невыносимо осознавать, что это все, что она когда-либо сможет получить от Ника. Возможно, с ее стороны было глупо и старомодно не удовлетвориться тем волшебством физической любви, которое предлагал ей Ник. Но она-то хотела большего, что поделаешь! Она хотела, чтобы он любил ее так же сильно, как она любит его. Именно в этот момент она поняла, что просто не сможет жить с ним в постоянном ожидании, что он ее оставит.

— Эй! Я очень ценю твой энтузиазм, но ты мне царапаешь ноготками спину, котенок, — пожаловался Ник. Он осторожно отвел ее руки и заглянул ей в лицо. — Что-то не так, любовь моя?

Келли покачала головой, все еще не глядя на него.

— Да нет, все хорошо, — она постаралась ответить как можно спокойнее. — Что может быть не так? Думаю, чтобы исполнить эту твою фантазию, лучше снять все остальное. — Она видела озабоченность в его глазах, пока он наблюдал, как она снимает браслет и кольцо. Ей потребовалось некоторое усилие, чтобы изобразить счастливую улыбку. Она протянула ему украшения. — Сохрани это для меня, ладно? Похоже, у меня нет карманов.

— Ты что-то скрываешь, — Ник не отрывал глаз от ее лица. — Я чувствую, что ты со мной не откровенна, Келли. Но я сейчас так хочу тебя, что не в силах ждать. — Он опустил браслет и кольцо в карман и нежно обнял ее. — Ты действительно хочешь этого, Кудряшка?

— Да, — тихо сказала она. Она хотела его в этот момент гораздо сильнее, чем всегда, потому что к страсти примешивалось отчаяние. — Люби меня, Ник.

— Я уже начинаю! — Он вытащил из-под ее спины подушку и отбросил ее в сторону. — Потому что вряд ли я смог бы остановиться прямо сейчас. — Он уложил ее на спину. — Я изнемогаю от желания!

Ник в жадном поцелуе припал к ее губам. Устроившись рядом с ней, он нетерпеливо сорвал простыню с ее обнаженного тела. Горячими руками он исступленно начал гладить ее тело.

— Тебе придется останавливать меня, если я нечаянно сделаю тебе больно, — хрипло сказал он. — Я могу потерять голову и даже не почувствовать этого. — Его губы покрывали ее лицо тысячей жарких поцелуев. — Когда я ходил вчера по берегу, я думал об этом, — шептал он, лаская губами ее сосок. — Я вспоминал твое восхитительное тело и вкус твоих губ. И как мы подходим друг другу. — Он несильно сжал зубами сосок, заставив ее застонать от острого наслаждения. — Я боялся, что не найду тебя здесь, когда вернусь. Я уже почти собрался перевернуть весь Акапулько, чтобы вернуть тебя. И вот я вошел в спальню и увидел тебя, горестно свернувшуюся на кровати, словно обиженный ребенок. — Он запечатлел последний поцелуй на ее груди и нехотя оторвался от нее.

Встав, он поспешно расстегнул ремень, не сводя с нее горящих страстью глаз.

— Когда я был на Востоке, я провел некоторое время в одном заведении в Гонконге, изучая технику секса. — Он небрежно отбросил ремень и начал снимать брюки. — Моя весьма искусная учительница уверяла меня, что существуют приемы, которые доводят женщину до таких вершин блаженства, после чего все остальное кажется ей пресным. — Он грустно усмехнулся. — Я подумал, что она, должно быть, сошла с ума. Неужели я когда-нибудь захочу привязать к себе женщину так, чтобы она могла желать только меня? Это связало бы меня даже больше, чем ее.

Ник был теперь полностью обнажен. Скользнув в постель, он опять обнял ее. Его лицо было странно серьезным, когда он посмотрел на Келли, одновременно поглаживая нежную кожу ее живота.

— Но сейчас я по-другому смотрю на это, — тихо прошептал он. — Я не хочу, чтобы ты могла позволить другому мужчине прикоснуться к тебе, не пожелав, чтобы это был я. — Он коленом раздвинул ее ноги и мягко лег сверху. — Мне уже безразлична свобода — твоя и моя. — С необычайно чувственной улыбкой он хрипло закончил: — Посмотрим, насколько хорошо я выучил свой урок.

Уже потом, лежа без сил в его объятиях, Келли думала, что если бы он выучил урок еще лучше, то она бы просто сошла с ума. Она поняла с первого раза, что Ник потрясающий любовник, но сегодня он превзошел сам себя. Он словно был одержим желанием довести ее до пика наслаждения, который завершился ураганом ощущений. Даже позже, приходя в себя, она чувствовала, что все тело ее горит от воспоминаний о зажигательных ласках Ника. Она не знала, права ли та маленькая китаянка, о которой говорил Ник, но была уверена, что большее наслаждение просто невозможно. Она уютно устроилась у него на плече, и Ник поцеловал ее в висок.

— Поспи, — мягко приказал он, натягивая на них простыню. — Мы оба обессилены. Сегодня у нас была безумная ночь, во многих отношениях.

Келли сонно кивнула, не особенно вслушиваясь в слова. Затем она почувствовала прикосновения Ника к своему затылку и пробормотала:

— Что ты делаешь?

Он тихо засмеялся.

— Заканчиваю раздевать тебя, дорогая. Это было, конечно, здорово — осуществить свою фантазию, но проклятое ожерелье царапается. — Он снял украшение с ее шеи и, свесив руку, положил на пол у кровати. — Кроме того, я хочу быть поближе к тебе сегодня. — Он нежно коснулся ее закрытых век губами. — Я не хочу, чтобы хоть что-нибудь разделяло нас.

Келли почувствовала, как от его слов у нее сжимается горло. Не важно, как близки они были физически, внутренне их разделял целый океан. Как бы ни были прекрасны отдельные моменты их страсти, они не спасут ее от нестерпимой боли, которая последует потом. Теперь она это знала. Но сейчас ей было так хорошо от сладкой игры в любовь, что этого чувства было почти достаточно. Завтра ее ум освободится от этого самообмана. Завтра она найдет в себе силы принять решение, которое все равно неизбежно. Но это будет завтра, а сегодня она лежит в его объятиях и воображает, что Ник любит ее так же, как она его.