"Борис Степанович Житков. История корабля (детск.)" - читать интересную книгу автора

Я очень много узнал, пока нас с дядькой водили по кораблю.
Когда меня сестра дома спросила про корабль: "Что же он, железный?" - я
сказал: "Очень, очень железный". И тут я вспомнил, чего я больше всего
боялся, когда был на корабле.
Нас водили в огромные круглые башни. Башни были на палубе. Их стены из
железа в два кулака толщиной. Из этих башен торчат пушки. Вот это-то самые
двенадцатидюймовые орудия. Они тяжеленные, потому что дула у них двенадцать
дюймов в поперечнике, торчат они из башни, длинней чем телеграфный столб.
Одна такая башня на корабле впереди, другая сзади. Экая тяжесть! Мне
сказали, что палуба тоже железная. Она из железных плит толщиной в руку. А
сверху эти деревянные дощечки только так, чтоб ходить лучше было. А по
бортам, от верху до самой воды, идут у корабля железные плиты такой толщины,
что могла бы лечь моя фуражка и козырек не высунулся бы. Я, конечно,
понимал, что корабль не утонет из-за всего этого, что он как большое
железное корыто. Вон в корыто сколько кирпичей нагрузить можно и то не
потонет. Нет, я уж как-то перестал бояться, что корабль потонет от всего
этого, я не того боялся, что корабль потонет от всей этой тяжести, а мне вот
чего страшно было. Вся эта тяжесть наверху, и вот он стоит теперь, пока все
спокойно, а если его чуть качнет, сразу перевесит верхний груз - и корабль
перевернется вверх дном. Сразу, мгновенно. Как у меня переворачивались
игрушечные лодочки, когда я на них наваливал песок горбом. Мне все было
неспокойно. Я совсем легко себя почувствовал, уже когда мы сели на гребной
катер.
Там сидело двадцать гребцов. Рулевой как сказал: "Весла!" - так все
гребцы сразу взяли весла, вставили в уключины и выставили над водой. Они их
так ровно держали, как будто две гребенки выросли по бокам нашей шлюпки. А
потом рулевой сказал: "На воду!" - и все матросы, как один, занесли весла и
сунули их в воду. Они их враз опускали и вынимали. Весла всблескивали на
солнце, как будто вспыхивал и гаснул огонь. Я очень много узнал за этот
день. Не за день даже, а за те три часа, что пробыл на военном корабле. Мне
стало смешно и стыдно, как это я ничего не знал, а только кулак поднимал:
"Да ка-ак ахнет!"
Я уже совсем засыпал в постели и думал, как это завтра я буду всем
мальчишкам рассказывать про корабль и расскажу все, что мне говорили: почему
двенадцатидюймовая и как дошли, чтобы толщенными броневыми плитами борта
загораживать. И тут вдруг увидал, что я почти все забыл, что мне говорили
моряки. А что я запомнил, так того я не понимал.

И вот с тех пор я стал узнавать, я стал отыскивать книжки, рисунки,
картинки, непременно, чтобы про корабли, про корабли.
И вот, что я узнал с тех пор, и постараюсь здесь рассказать. Я сам,
только когда вырос большой, понял, почему не переворачивается военный
корабль, несмотря на то, что так много у него нагружено наверху.
И мне сейчас вовсе не смешно, что я тогда мальчишкой боялся, чтобы не
опрокинулся вверх дном броненосец.
Я все-таки тогда на берегу спросил дядьку: "Не может ли корабль
перевернуться?" Дядька сказал: "Чего б это ему переворачиваться? Не так он
строен, чтоб ему переворачиваться".
Но потом я узнал, что это неправда, что корабль может перевернуться.
Всякий. И военный тоже, если бы пришел великан, подошел бы в воде к кораблю,