"Борис Степанович Житков. Элчан-Кайя (детск.)" - читать интересную книгу автора

высоко, люди с базара идут, а он только в город въезжает. Мелкий дождик
закапал, что слезы. Небо низкое, и скучно в улицах, как в сырой комнате.
Люди сгорбились и ходят как больные, укутанные.
Один Христо орет на всю улицу веселым голосом:
- Вода темиз-су! Кому воды?
И бьет в ведро, как цыган в бубен.
"Еще раз, и все золото дома", - думает Христо и заорал во всю глотку:
- Ой, кончаю, кончаю! Подходи, кончаю!
И вдруг видит: идет по панели старый еврей, по уши замотанный вязаным
шарфом, и белым веником торчит из ворота борода. Оглянулся еврей на Христо и
подошел не спеша.
- Ну, дай напиться, коли хороша вода.
"Принесло его, черта", - подумал Христо, остановил лошадь. А кляча
тяжело дышит. По самые оглобли раздувает бока.
- Во что я тебе налью? - говорит Христо.
- Лей! - говорит старик и подставил горсть. Сам смотрит на Христо.
Хотел грек оттолкнуть еврея, оглянулся, уж люди смотрят: чего старик из
бочки пить просит среди улицы в осенний дождь?
Дернул Христо чоб, и побежала вода на мостовую светлой дугой. Набрал
еврей в горсть, отхлебнул.
- Спасибо, - говорит, - хороша вода, - и губами почмокал, - золотая эта
вода! - и опять глянул на Христо.
Ударил Христо по кляче - поломал кнутовище.
- Зарезать черта паршивого, задушить надо гадюку, - сказал Христо.


XIII

Пригнал бочку домой и до вечера стерег с крыльца воду с золотом. Все
старый черт из головы нейдет. Убить такого - семь грехов простится. Сидит,
старая рухлядь, днем в потемках, а ночь читает толстые книги по корявым
буквам. А что там каракулями написано? Все там есть, говорят люди. Про все
они, проклятые, знают!


XIV

Выпил с досады две кварты крымского вина Христо и ночью погнал свою
клячу на большую дорогу прямо к татарскому кладбищу.
Луна уже поздняя была, и темно было дорогой. Грязь липкая клеит колеса.
Еле тянет в гору проклятая кляча.
- Рвань ты! Сатана! Анафема!
Вырвал Христо из плетня здоровый прут держи-дерева, руки об колючки
изодрал, и стал колотить по лошади.
- Довези ты меня до дому и сдохни, панукла!
Возьмет свое грек. Пусть тут Чатырдаг на дороге станет.
Темно. Еле нашел место Христо. Стал копать, рвать землю. Швырял во все
стороны.
- Дорвусь, - шепчет Христо, - возьму свое и пусть тут яма останется.
Пусть дураки думают, зачем яма копана.