"Борис Степанович Житков. "Погибель" (детск.)" - читать интересную книгу автора

ты хочешь, один ты, миллионы? Мириадес! А страховка - страховку хозяин
получает, а не капитан. Капитан не хозяин. Люди получают сто рублей и
говорят "спасибо".
И Спирка остановился и снял шапку.
- А ведь вы двое всем делать хотите зло! Люди же тоже могут обижаться.
Знаешь, если люди обижаются...
Он тараторил без умолку, и я понял, что надо быть начеку. Я не знал,
куда делся Хозе.
- Ладно, мы подумаем, - сказал я и вырвался от него.
- Чего думать? - крикнул мне вдогонку грек. - Это можно сейчас. А то
может нехорошо выйти.
Я пошел искать Хозе. Дворники уже спали в сарае на полу. Среди них Хозе
не было. Я вышел на двор и вдруг ясно услышал голос испанца:
- О! Я не можно ничего...
Я поспешил на голос. Кто-то прошел мимо меня. Я оглянулся и в свете
окна узнал фигуру капитана. Хозе стоял посреди двора и потягивался.
- Он мне говорил: "Возьми триста, а то тебе плохо будет". А я сказал...
Я слышал, что он сказал: на весь двор сказал.
Мы спали вдвоем на кухне смотрителя. Я лег под самой дверью на полу,
припер дверь собой.
К полудню шторм стал стихать. За нами приполз катерок только к вечеру.
На длинном буксире притащил шлюпку с харчами для маячных. Нас по пяти
человек подвозили на шлюпке. Катер снялся. На море не улеглось еще волнение,
и катерок здорово качало на зыби. Порожняя шлюпка волоклась сзади и мешала
ходу. Я хватился Хозе. Мне помнилось, он сел на лавку в каюте. Я всех
спрашивал. Дворники проклятые опять все жевали что-то и только мычали. Их
скоро укачало. Капитан стоял рядом со шкипером и не хотел со мной говорить.
Когда высаживались, я протиснулся к сходне, перебрал всех. Не было только
Хозе. Я тогда же ночью пошел в портовую полицию и заявил. Там сказали:
- Ну, значит, остался на маяке. Капитан список подал на всех людей,
ничего не заявлял. Приходи утром.
Тогда я стал ругаться, требовать, чтобы сейчас же записали мои
показания, но в это время вошел портовый надзиратель.
- Это еще кто? А ну, документ? Нету? С парохода, говоришь, с погибшего?
А ну, дайте-ка мне ихний список! Как, говоришь, твоя фамилия? Такого,
братец, нет. Вон ты что за гусь! Гляди-ка, чего выдумал! Ай же и мастер! С
погибшего? Отвести! - крикнул он стражникам.
Мне вывернули карманы, сняли поясок и пропихнули в "холодную". На полу
храпел какой-то пьяный.
Это капитану обошлось, конечно, дешевле трехсот рублей. Я сел в угол на
цементный пол и, признаться, заплакал с досады.
Надо было мне взять и за испанца и за себя по триста рублей,
тишком-ладком, а потом на суде грохнуть все.
Наутро я растолкал пьяного. Оказался - ломовой извозчик. Я ему
толковал, чтобы всем говорил: "Одного человека, мол, утопили, а другого в
полицию взяли".
Всю ему историю раза четыре пересказал. А он с похмелья только глазами
хлопал, как сова.
Его вытолкали на улицу, а меня повели в тюрьму. Я был уверен, что
испанца кинули в море, пока мы на катере добирались. Плавать он не умеет,