"Борис Степанович Житков. Николай Исаич Пушкин (детск.)" - читать интересную книгу автора

машиной. И капитан и помощник, сами того не замечая, напирали на планшир
мостика, тужились вместе с ледоколом. Нет! Стоп!
- Назад!
Машина стала, и снова заурчало в брюхе парохода. Ледокол слез, скатился
форштевнем; соскочил со льда и присел на минуту нос. Лед не поддался. Два
раза еще ударил в лед капитан и запыхался, помогая пароходу. Он знал, что
назад выхода нет и развернуться в узком канале нельзя. А внизу опять гудят,
орут, как на ярмарке.
- Митька-то, в валенок!.. Ах, чтоб тебе!
И кто-то кричит:
- Значит, дрейфуем, вались спать, ребята!..
Капитан сам знал, что придется дрейфовать к осту вместе со льдом в этом
узком канале, в ледяной коробке. И знал капитан, знал по счислению, что там,
справа к осту, - "кошки Литке". Пошел в штурманскую, глянул на карту, глянул
во всю силу. Да, вот ровно на ост - "кошки Литке". И сейчас отлив, малая
вода.
А вест свежал и свежал. Стало темно, промышленники уж глухо гудели под
палубой, и только две папироски остро горели у правого борта. Двое курили и
сплевывали за борт.

Если б можно было ходить пешком по дну, хотя бы в водолазной одеже, то
чего бы человек не увидел! Как леса, стоят на камнях водоросли, и в них, как
птицы, реют рыбы. Вот, как пустыня, лежит песчаная отмель, и камни, как ежи,
сидят, поросли ракушей. А дальше горы. Горы стоят, как пики, уходят ввысь,
и, если взобраться на них, уж рукой подать до неба - до водяной крыши, что
дышит приливом и отливом каждые шесть часов.
И такие горы стоят на дне Белого моря. Их нащупал Литке, нанес на
карту, и с тех пор называются "кошки Литке". И в полную приливную воду может
над ними пройти пароход, но в отлив напорется и раскроит себе брюхо.
Эти самые "кошки" и были по правому борту ледокола, и был отлив, то
есть была "кроткая вода"; когда кончится отлив, должен начаться прилив.
Капитан знал это. Знал, что в узком канале он будет дрейфовать до самых
"кошек"; что если он брюхом упрется в "кошки", то через минуту лед слева
подойдет к борту вплотную, напрет, напрет неодолимо, как если бы берег, сам
материк надвинулся на него, напрет в борт и положит ледокол мачтами на воду,
и тогда - аминь. Звать по радио на помощь? Кто же пробьется к нему, когда
он, ледокол, не может выбиться? Только раззвонить по свету... чтоб люди
смеялись и враги радовались. И он знал, что вот скоро-скоро царапнет дном.
Приказал держать полный пар и ушел в каюту. Посидел на койке, все
смотрел свои большие руки.
"Положит набок пароход... положит..."
Где "кошки"? И спиной чувствовал, что там, сзади него, под водой, подо
льдом, стоят эти "кошки" и ждут. Сколько до них? Нельзя знать, тут дело не в
саженях. Поглядел в альманах (астрономический справочник). И без карандаша в
уме считалось само до секунды - сейчас идет прилив, - только начался. И
капитан натуживался, помогал подниматься воде, каждый дюйм воды будто сам
своей натугой подымал. На пароходе было тихо, и только слышно было под
низом, как гудит динамо, качает свет. Свежий вест драил по мостику. А ухо
было все внизу, там, у дна, где должны царапнуть камни. Капитан перестал
глядеть на часы и считать дюймы, а слушал.