"Борис Степанович Житков. Джарылгач (детск.)" - читать интересную книгу автора

какое-то. А как прилег, слышу: у самого борта вода плещет чуть не в самое
ухо. Кажется, сейчас зальет. Все боялся сначала - вот-вот брызнет. Особенно
когда с шумом, с раскатом даст в борт. А потом привык, даже уютней стало: ты
там плещи не плещи, а мне тепло и сухо. Не заметил, как заснул.


Вот когда началось-то!

Проснулся - темно, как в бочке. Сразу не понял, где это я. Наверху по
палубе топочут каблучищами, орут, и зыбью так и бьет; слышу, как уже поверху
вода ходит. А внутри все судно трещит, кряхтит на все голоса. А вдруг тонем?
И показалось, что изо всех щелей сейчас вода хлынет, сейчас, сию минуту. Я
вскочил, не знаю, куда бежать, обо все стукаюсь, в потемках нащупал лесенку
и выскочил наверх.


Пять саженей

Совсем ночь, моря не видно, а только из-под самого борта зыбь
бросается, как оскаленная, на палубу, а палуба из-под ног уходит, и погода
ревет, воет со злостью, будто зуб у ней болит. Я схватился за брашпиль, чтоб
устоять, а тут всего окатило. Слышу, Григорий кричит: "Пять саженей, давай
поворот. Клади руля! На косу идем!" Дубок толчет, подбивает, шлепает со всех
сторон, как оплеухами, а он не знает, как и повернуться, - и мне кажется,
что мы на месте стоим и еще немного, и нас забьет эта зыбь.


Поворот

Пусть куда-нибудь поворот, все равно, только здесь нельзя. И я стал
орать: "Поворот, поворот! Пожалуйста, дяденьки, миленькие, поворот!" Моего
голоса за погодой и не слыхать. А Опанас охрип, орет с кормы: "Куда, к
чертям, поворот, еще этим ветром пройдем!" Еле через ветер его слышно.
Григорий побежал к нему. А я стою, держусь, весь мокрый, ничего уже не
понимаю и только шепчу: "Поворот, поворот, ой, поворот!"


Сели

Думаю: "Григорий, Гришенька, скажи ему, чтоб поворот". И так я Григория
сразу залюбил. Как он борщ-то мне помогал! Слышу обрывками, как они на корме
у руля ругаются. Я хотел тоже побежать просить, чтоб поворот. Не дошел - так
зыбью ударило, что хватился за какой-то канат, вцепился и боюсь двинуться.
Не знаю уже, где паруса, где море и где дубок кончается. Слышу, Григорий
кричит, ревет прямо: "Не видишь, толчея какая, на мель идем!" И вдруг как
тряханет все судно, что-то затрещало, - я с ног слетел. На корме закричали,
Григорий затопал по палубе. Тут еще раз ударило об дно, и дубок наклонился.
Я подумал: теперь пропали.