"Дэвид Джерролд. В зоне сотрясения" - читать интересную книгу автора

Я внутренне содрогнулся, пытаясь сообразить, что сказать, как сказать...
Понял, что объяснить это невозможно, и в конце концов просто пожал плечами и
пробормотал: "Это было... то, что было..." Отец знал меня достаточно хорошо,
чтобы понять, что больше ничего не добьется, и закрыл эту тему. Нам вновь
стало хорошо и уютно.
После мороженого я вдруг осознал, что у нас, в общем-то, больше нет тем
для разговора. На самом деле нет. Но это было не важно. Просто сидеть здесь
и смотреть на него, просто почесывать за ушами пса - это здорово. И этого
достаточно. Я позволил отцу уговорить меня остаться на ночь. Моя старая
кровать оказалась одновременно привычной и незнакомой. Я спал недолго. В
середине ночи Шоттан просочился в изножие кровати и вольготно развалился
там, оттеснив меня в сторону и раздраженно ворча по поводу того, что я
занимаю так много места; периодически он пускал ветры, выражая свое
отношение к соусу для спагетти, затем начал храпеть, сопя и присвистывая.
Когда первые утренние лучи солнца проникли в спальню через окно, пес все еще
блаженно похрапывал.
После завтрака я соврал. Сказал отцу, что я в командировке. По сути,
это не было ложью. Но я сказал ему, что послан на восток, не могу точно
сказать куда, но я позвоню ему, как только смогу. Он притворился, что
поверил.
- Папа, - пробормотал я. - Я хочу, чтобы ты знал: ты не потерял меня.
Хорошо?
- Я знаю. - И он долго обнимал меня, потом отстранился и хлопнул по
плечу. - Ну, задай как следует этим плохим парням, - улыбнулся отец. Он всю
жизнь так говорил - с того дня, когда подарил мне ковбойскую шляпу и
игрушечный кольт. То же самое он сказал в тот день, когда я улетал во
Вьетнам: "Задай как следует этим плохим парням".
- Да, папа. Я обещаю.
Я поцеловал его. Я не целовал отца с тех пор, как мне исполнилось
восемь лет, и теперь снова сделал это. И быстро уехал, смущенный и
растерянный.
День был пасмурным. Моросил дождик. Я заскочил на заправку, наполнил
баки и проехал по городу, отмечая местоположение домов остальных семи жертв.
Двое жили в студенческих общежитиях Калифорнийского университета,
называвшихся Дикстра и Спраул. Не знаю, были ли эти парни знакомы друг с
другом. Может быть. Один числился ассистентом преподавателя, другой -
музыкантом. Еще один жил вместе с соседом (любовником?) в дешевой квартирке
на Мэлроуз, в нескольких минутах ходьбы от моего дома. Впрочем, в
Лос-Анджелесе нет такого понятия "ходьба пешком". Если между входом в ваши
квартиры находится больше чем две двери, вы садитесь в машину.
Следующий парень жил у черта на куличках, в Азусе, туда долго ехать
даже по скоростной дороге. Еще один - на северном конце долины Сан-Фернандо.
Все эти нежные мальчики, слишком одинокие, чтобы адаптироваться в тех
местах, где они живут, проезжают по двадцать - тридцать миль, чтобы постоять
в грязном зеленом дворике - вместе с такими же женственными и ласковыми
мальчишками.
Тут в моей голове что-то щелкнуло. Словно никелевая монетка провалилась
в автомат с содовой. Одно из тех небольших озарений, которое объясняет все.
У них период полового созревания. Взросление. Первое свидание, первый
поцелуй, первая возможность подержаться руками за нечто особенное.