"Джулия Джеймс. Продажная любовь" - читать интересную книгу автора

направился на кухню. На красивом лице появилось выражение ужаса - он увидел
беспорядок и грязь. Полная немытой посуды раковина, накрытый потертым
пластиком стол с остатками еды. Взгляд его упал на коляску. Сын Андреаса!
Чудо среди этого кошмара! Лицо Никоса просветлело, он протянул руку, чтобы
коснуться спящего младенца.
- Не трогайте! - Энн Тернер стояла в дверях, крепко держась за косяк
руками.
Неужели эта девушка думает, что он собирается забрать ребенка отсюда
прямо сейчас? Он вернется, когда оформит все бумаги, найдет подходящую няню
и уже тогда, по всем правилам, заберет племянника. Сегодня он пришел, потому
что должен был увидеть своими глазами это единственно возможное утешение в
горе, поглотившем семью Теакис после гибели Андреаса.
Глаза мужчины остановились на фигуре у двери, и губы его сжались.
Девушка вполне соответствовала этому кошмарному месту. В небрежной
поношенной одежде, волосы сколоты в неопрятный узел, на бесформенной старой
футболке пятна детского питания. Совсем не похожа на ту, которая алчно
вцепилась своими когтями в его брата. Карла Тернер была золотой райской
птичкой. А ее сестрица просто костлявая уличная ласточка.
Но неважно, как выглядит эта Энн Тернер. Важен только ребенок под ее
опекой.
Она отодвинулась от двери:
- Мистер Теакис, я хочу, чтобы вы ушли. Мне нечего вам сказать. И я не
хочу, чтобы вы беспокоили Ари, - голос звучал резко и враждебно.
Некоторое время он молча смотрел на нее. Энн чувствовала, как краска
заливает ее щеки. Трудно было сохранять самообладание. Она боролась. И
проигрывала. Оценивающий, критический взгляд приковывал Энн к месту. Не
произнося ни слова, он двинулся к ней. Она отступила, он миновал ее и
направился к входной двери. Но надежда ее не оправдалась: он свернул в
комнату у входа.
Она поспешила за ним, говоря на ходу:
- Мистер Теакис, я просила вас уйти...
Он прервал ее, просто подняв руку. Так останавливают слугу, который
заговорил, когда не положено.
- Я здесь лишь затем, чтобы самому увидеть ребенка и проинформировать
вас о приготовлениях к его отъезду.
- Здесь его дом.
Никос Теакис выразительно обвел взглядом комнату. Потрепанный диван,
потертый ковер, выгоревшие шторы. Взгляд мужчины вернулся к Энн и
остановился на ней, как на таракане.
- Это не дом. Это трущоба.
Энн покраснела. Бедность не преступление. Но, похоже, Никос Теакис
считает иначе. Он смотрел на девушку так, как будто она была приколотым к
прозекторской доске насекомым. Она вдруг почувствовала, как грязно и серо
выглядит, к тому же с немытыми растрепанными волосами. Было по-женски
неприятно оказаться в таком виде перед выдающимся образцом мужской красоты.
Она сердито отвела глаза. Да какая разница, как она смотрится. Ему это
важно? Человеку, объявившему, что заберет у нее ребенка, которого она любит
больше всего на свете. Единственный родной человек.
Теакис вновь заговорил, но совсем другим тоном, очень мягко:
- Впрочем, вашу ситуацию можно понять. Ведь очень трудно иметь такую