"Султан Яшуркаев. Ях: Дневник чеченского писателя " - читать интересную книгу автора

сад, не знаю смогу ли. Если Всевышний призовет к себе до исчерпания этих
ресурсов, тогда проблем не будет. Кто-то сказал: смерть - великий математик,
безошибочно решает все задачи. Но если задачи не будут решены, как буду
смотреть в глаза животным, которые будут метаться, прося пить? Сена-то
хватит на январь и пол-февраля, наверное.
Внизу раскурочивают пятиэтажки: снимают окна, двери и прочее, что
горит. Жители все на улице, стряпают на импровизированных печах. Много
детей. Подошел к одной толпе. Раздают гуманитарную помощь - рис в пакетах,
на глаз, килограмма по два. До этого раздали кильку в жестянках и чай.
Помощь не российская, а дудаевская. Я, было, подумал, что наоборот. Говорят,
разбили запоры мясокомбината и вытаскивают оттуда целые туши мяса. Я и сам
это видел, но не совсем понимал, что к чему. Взламывают все склады.
Занимаются этим в основном русские - не потому, что чеченцы воздерживаются,
а просто чеченцев очень мало в городе. Подошел к двум женщинам, с которыми
была девочка лет пяти-шести. Стало жалко ребенка, предложил им молока.
Спросили, сколько хочу за него, ответил, что не продаю, а даю девочке.
Говорят: "Это вы шутите, дедушка?" У меня борода, конечно, почти белая, но
она уже лет 15 такая. За "дедушку" немного обижаюсь, называю свой адрес и
ухожу. Пришли через полчаса с двумя двухлитровыми банками. Наполнил их, и
еще немного осталось. Сказал, что можно приходить через день. Корова доится
не ахти как.
В русско-кавказскую войну прошлого века реальная Россия для нас была -
до Астрахани. Все, что простиралось дальше, было "терра инкогнито" и на наше
"стратегическое планирование" не влияло. Мы слышали, конечно, о
Санкт-Петербурге и о "белом царе", но реальный конец войны, то есть, победа,
виделся нам в походах на Моздок и Кизляр, во взятии оных. Плененный Шамиль,
когда его везли в Петербург, был удивлен, что везут так долго, и на какой-то
день сказал: "Если бы я знал, что Россия такая большая, не стал бы с ней
воевать." Что сказал бы имам, если бы его повезли на Сахалин?
Почти все советское сельское строительство, от Ливонского края до этого
самого Сахалина, - дело рук: чеченцев, дагестанцев, армян, грузин. Вкалывали
по 18-20 часов в сутки, прорабам, директорам совхозов, председателям
колхозов, секретарям райкомов давали взятки за то, что способствовали.
Вместе с ними и воровали, конечно. Чеченцу что, он любую бумагу подпишет,
кроме протокола допроса, лишь бы ему отдали его заработанные, кровные.
Получил их - и на зимовку, в Чечню. Тут "шабашников" встречают свои
мздоимцы. Военкомат сдерет за нарушение воинского учета, участковый -
паспортного режима, сельсовет - за справку, директор школы- за то, что
ребенка увез и не вовремя вернул в школу, профессор - за то, что у сына
"хвост" по научному коммунизму. Глядишь, к весне и рубля нет. В воду
попадешь - сухим не вылезешь, говорит чеченец. Займет на дорогу и опять - в
Сибирь, пока "Жигули" не пригонит.
Чеченцы говорят, что русские не особо запасливы, неожиданностей вроде
войны никогда не ждут, и готовы к ней не бывают сверху донизу, от царя до
мужика. Вроде бы только то и делают, что воюют, бунтуют, делают революции,
контрреволюции, перестройки, демократии и никогда не бывают подготовлены к
очередному событию своей истории. Чеченец обречен на лишения и всегда готов
к ним. Избавившись от одной напасти, он готовится к следующей, точно зная,
что она придет.
Из книг, вышвырнутых попаданием осколка в книжную полку, дальше всех