"Лев Иванович Яшин. Записки вратаря " - читать интересную книгу автора

не в тягость, когда каждая игра - праздник, когда предвкушение отдыха еще
слаще, чем сам отдых.
Матчи дублеров редко проводились на стадионе "Динамо". Обычно на свои
игры мы выезжали в небольшие города, порой за сто - полтораста километров от
Москвы. Мы собирались рано утром у ворот динамовского стадиона, где нас
поджидал старенький тряский автобус, каких теперь уже почти и не осталось,-
подпрыгивающий на дорожных ухабах, по-стариковски похрипывающий при
переключении скоростей, с потертыми креслами, из которых проглядывали острые
концы пружин.
Дежурный пересчитывал игроков - все ли на месте, шофер включал мотор,
автобус трогался, выворачивал на Ленинградское шоссе, обдавая прохожих
бензиновой гарью, и набирал посильную скорость. И в этот момент из
растворенных окон автобуса вырывались на уличный простор первые звуки песни.
Какие песни мы пели? Всякие. Мы знали их десятки, а может, сотни. Про
любовь и про войну, веселые и грустные, маршевые и лирические, о девушках и
о "махорочке-махорке". Не было штатных запевал, но не было и молчальников.
Пели все, и никто не мог себе представить дорогу без песни. А когда наступал
момент, про который в песне поется: "Захрипели, потеряли голоса", -
переходили к шуткам. Со стороны, может, не слишком остроумным, может, даже
плоским, может, старым и сто раз повторенным, но неизменно вызывавшим
дружный хохот, от которого сотрясались стены и дребезжали окна нашего
утлого, чихающего копотью лайнера шоссейных дорог.
Мы были молоды, и нам было весело, и автобус, перебираясь с асфальта на
проселки, приближал нас к всегда желанному футболу...
Сейчас мы тоже ездим на игры все вместе. К нашей великолепной
тренировочной базе в Новогорске, где комнаты на двоих, и все удобства, и
телевизор, и бильярдная, и столовая с накрахмаленными скатертями, подается
просторный "Икарус" с окнами во всю стену, и мы отправляемся в Москву, на
"Динамо", Такие же молодые ребята-дублеры, какими были мы когда-то, выходят
из дверей дома, подняв воротники свитеров и зябко поеживаясь, и садятся в
автобус. Я захожу последним и пытаюсь расшевелить ребят.
- Ну, как сегодня сыграем? Обед хоть отработаем?
Кто-то улыбнулся из вежливости, кто-то взглянул на говорящего, кто-то и
вовсе не поднял глаз, будто не слышал.
Автобус катит по Куркинско-Машкинскому шоссе, по правую руку - поле, по
левую - сосны, ели, белоствольные березы - никогда не надоедающий
подмосковный пейзаж, на который не устаешь глядеть и не можешь наглядеться.
Потом - весь новенький, ухоженный, просторный Ленинградский проспект,
Петровский парк, стадион "Динамо", уютнее которого нет в мире.
Тихо в автобусе. Я поворачиваю голову и со своего места, сразу за
водительским, оглядываю фигуры молодых динамовских гвардейцев. Уж какие там
песни! Уж какие там шутки! Если и скажет один другому слово, то тихо, в
четверть голоса. Большинство же молчит - кто дремлет, укачанный ровным бегом
автобуса, кто косит невидящим глазом в окно, кто рисует чертиков на стекле.
Придя в раздевалку, ребята молча переодеваются, по одному выходят на
разминку. Не знаю, возможно, мне так только кажется, но, по-моему, и во
время игры они не загораются.
Во всяком случае, тщетно я пытаюсь встретить сверкающий взгляд
захваченного пылом борьбы человека, напрасно ищу проявлений восторга,
уныния, недовольства собой. Разве что вскинет кто-нибудь вверх руки после