"Алый король" - читать интересную книгу автора (Ниммо Дженни)

ПОДМЕНЕННАЯ ФОТОГРАФИЯ

— Самый теплый прием всем нашим клиентам! — такая вывеска украшала вход в «Зоокафе». Под вывеской висел список угощений, предлагаемых в воскресенье. Очевидно, миссис Комшарр в честь возвратившихся животных приготовила нечто особенное. Вошедшего Чарли встретил здоровяк Нортон в розовой футболке со сверкающими слонами:

— Входи, Чарли, входи! Твои приятели и хомячки в придачу уже здесь. — Он указал на Габриэля, размахивавшего пучком черно-белого меха.

Кафе было украшено разноцветными лентами и китайскими фонариками, как будто уже наступило Рождество.

— Мы хотели устроить праздник по поводу возвращения животных, но я не уверен, что они оценят это по достоинству. Некоторые из них все еще нервничают. Вон взгляни на кота: до сих пор трясется. И птицы совсем не поют. Спроси меня, и я скажу: то, что заставило их удрать, еще носится в воздухе, — говорил Нортон.

— Я тоже так думаю, — согласился Чарли и стал пробираться между столиками туда, где сидели Оливия, Эмма и Фиделио.

Под подбородком Оливии торчала голова ее кролика. А уточка Нэнси устроилась под стулом Эммы.

— Нэнси все еще не в себе, — пожаловалась Эмма. — Но все равно так здорово, что она вернулась!

— А меня мама заставила перенести Уилфреда в прихожую. Вон взгляните на него. Это же комок нервов!

Глухая кошка Фиделио спала под столом в кошачьей переноске. Кажется, от глухоты и старости ей, в отличие от молодых животных, было наплевать на все, что творится вокруг.

Фиделио посоветовал Чарли попробовать «Зеленое упоение», пока оно не кончилось.

— Представляешь, шоколад в зеленой глазури и с начинкой! Потрясающе! — восторгался он.

Чарли встал в очередь к стойке. Перед ним оказался Лизандр с Гомером, и Чарли заметил, что серый попугай выглядит неважно.

— Следите за собаками! — склонив голову набок, все время повторял Гомер.

Интересно, это он не о моровских ротвейлерах? Чарли оглядел кафе, но ни Моров, ни их псов не заметил. Скорее всего, Гомер вспомнил что-нибудь из своего армейского прошлого.

Когда подошла очередь Чарли, выяснилось, что «Зеленое упоение» уже кончилось.

— Извини, приятель, Лизандр взял две последние порции. Наверное, стоило бы ввести норму на продажу в одни руки, а? Возьми палочки с ореховой помадкой «Нутпом». Очень вкусно. Попробуй! — предложила миссис Комшарр.

— А разве они не для животных? — удивился Чарли.

— Ну, это юнифуд, годится всем, — хохотнула миссис Комшарр. — Берешь?

— Юни? Да-да, пожалуйста. И еще джем и имбирное колечко, — не очень уверенно согласился Чарли.

Не успел Чарли сесть, как влетел Танкред, но Нортон остановил его:

— Нет животных — нет входа!

Танкред показал на Габриэля:

— Понимаете, мой входной билет у него!

Нортон посуровел:

— Животные — это вам не билет, молодой человек!

Танкред топнул ногой, и по всему помещению пронесся сильный ветер, почти ураган. Тарелки, чашки, столовые приборы — все взлетело в воздух, не говоря уж о «Зеленом упоении», «Нутпомах», имбирных колечках и прочих вкусностях. Хорошо, что у мистера Комшарра вся посуда пластиковая, а не стеклянная или фарфоровая, так что ничего не побилось. Но учиненный беспорядок поверг всех присутствующих животных в панику. Поднялся дикий вой, рев, свист, визг.

Габриэль кинулся к Танкреду с белым хомячком:

— Мистер Нортон, мистер Нортон, вот его хомячок. Успокойся, Тан, все в порядке!

Если Танкред в плохом настроении, требуется немало сил и времени, чтобы его успокоить. Пока Танкред штормил, Чарли и все остальные хватались за свои тарелки и еду. Но вот Тан нашел свободное место, сел рядом с Лизандром и только тут сообразил, что есть-то ему нечего.

— На, — отдал ему свое второе «Зеленое упоение» Лизандр.

Чарли с завистью смотрел, как буйный мальчик впился зубами в деликатесное печенье, как посыпалась на стол глазурь и закапал мед. Впрочем, ладно, зато Танкред утихомирился. Остался только пролетавший над столами легкий ветерок, из-за которого, правда, все-таки приходилось следить за ореховыми палочками и тонкими бисквитами.

— Так вот, я слышал, Чарли, что тебя оставили после уроков? Видел ты этих сто гостей? — начал Лизандр, когда все успокоилось.

— Мм, видел ли? Можно сказать, видел. Вы не поверите, что я видел!

— А что? — прозвучал хор.

Чарли проглотил последний кусок имбирного колечка, запил его вишневым соком и только потом поведал друзьям о том, что услышал в академии, сидя под столом. Когда дошло до откровений мисс Кристалл, у всех волосы встали дыбом.

Фиделио выглядел совершенно ошарашенным.

— И что же мне делать? — тихо паникуя, спросил он. — Она же моя учительница по скрипке.

Повисла напряженная тишина. Никто не знал, что и сказать.

— Ну, против тебя она ничего не имеет. Я делал бы вид, что все нормально, — прервал наконец общее молчание Лизандр.

— Но это же невозможно! Я же теперь знаю, что она… Разве такое забудешь?! — Фиделио отчаянным взором обвел присутствующих.

— А что она там говорила насчет того, что граф теперь на свободе? Где он? И что собирается делать? — спросила Эмма и так стиснула свою уточку, что та изумленно крякнула.

— Могу сказать, где он. Он — новый владелец «Империи» и называется теперь мистером Ноблем, — сурово ответил Чарли.

— А ты откуда знаешь? — заинтересовался Танкред.

— Ну-у… — Чарли заколебался. Ему не хотелось говорить о матери, но он зашел слишком далеко, чтобы останавливаться. — Ну, потому что мама ходила с ним на Большой бал.

— Да ну? — Эмма прикрыла рот ладонью.

И другие сначала ахнули, а потом заговорили разом.

— И что ж ты будешь делать? — спросил Фиделио.

— Не знаю. Наверное, мне понадобится ваша помощь, а? — Чарли чувствовал себя абсолютно несчастным.

Друзья что-то с готовностью забормотали, и опять наступила тишина. На компанию опустилось мрачное безмолвие. И длилось оно до тех пор, пока Оливию не осенило, что пора сделать что-нибудь экстраординарное.

На столах не осталось уже ничего, кроме крошек, а в следующее мгновение там закишели огромные, толстые гусеницы в черно-желтых пятнах.

Танкред завизжал и отскочил от стола. Хомячки от ужаса подскочили на несколько футов, а Гомер рванул под потолок и уже оттуда наблюдал, как у него на глазах исчезают остатки еды.

— Кто это натворил? — взбеленился Танкред.

— Кто это сделал? — вторил ему взбешенный Лизандр.

— Да не все ли равно кто, главное — зачем? — неуверенно проговорил Габриэль.

Все, кто знал о способностях Оливии, чувствовали себя неловко.

— Это я, — объявила Оливия. — Вы все выглядели такими унылыми, и я подумала, что вас надо немного встряхнуть!

— Ты? И с каких это пор ты способна на подобные штуки? — спросил Лизандр.

Оливия бросила взгляд на Чарли:

— С прошлой четверти. Об этом знают Чарли, Фиделио и Эмма. А больше никто.

— И мы хотим, чтобы все так и оставалось. Пусть хоть об одном одаренном Блуры не знают, — добавил Чарли.

— Тогда вам следует быть осторожнее. Кто-нибудь в кафе запросто мог увидеть этих пятнистых тварей, — оглядываясь через плечо, посоветовал Лизандр.

— Здесь и без того достаточно всяких тварей. Никто и не подумает, что это обман зрения, — победно улыбнулась Оливия.

— Подумает, если увидит, как они исчезают! — резко возразил Лизандр.

А Чарли захотел еще что-нибудь съесть. Когда он уходил из дому, мама еще спала, а поскольку сытного завтрака, который обычно готовила Мейзи по воскресеньям, не было, то ему пришлось удовольствоваться черствой булочкой с сыром. Он уже собирался пойти взять еще помадки «Нутпом», но увидел, как к их столу направляется мистер Комшарр, ведя маленькую девочку с каштановыми кудрями и огромными ореховыми глазами. Малышка несла тарелку с высокой горкой розовых и голубых шариков.

— Я хочу познакомить вас с Уной, — сказал мистер Комшарр. — Она принесла вам угощение. Зефирные шарики.

Малышка приветливо всем улыбнулась.

— Привет, Уна.

Все улыбнулись ей в ответ.

— Это дочка моего брата-близнеца, — низко наклонившись над столом, доверительно сообщил мистер Комшарр. — Нам с Онорией с детьми не повезло, так что, когда Уна здесь, нам кажется, что она наша дочка. Кроме того, она тоже из одаренных, — понизив голос, добавил он.

Не успел он договорить, как малышка исчезла. Только тарелка с зефиром повисла в воздухе.

— Только не сейчас, дорогая! — строго сказал мистер Комшарр.

Уна опять появилась, все так же держа тарелку, и осторожно поставила угощение на стол.

— Хватайте! — пригласила она.

Каждый взял по шарику.

— Вот и хорошо! — радостно закричала девочка. — Набивайте желудки!

— Очень бойкая девочка, а все мать виновата! Избаловала ребенка. Уне всего пять, но, как и вы, она особенная. Так что вспомните о ней, когда придет время, — смущенно проговорил мистер Комшарр.

— Какое время, мистер Комшарр? — поинтересовался Чарли.

— Кто знает, что ждет вас? — улыбнулся мистер Комшарр. Но его усатое лицо тут же помрачнело. Он взял Уну за руку и повел в кухню.

— Надеюсь, нас не ждут какие-нибудь графские штучки, — с трудом выговорил Габриэль, уже успевший набить рот зефиром.

— Обязательно ждут, почему нет? Если не сейчас, то в будущем, — не согласилась Эмма.

— Эм, не надо так мрачно. Еще посмотрим, кто кого. Мы же сильные. Используем свои способности. — Оливия вытерла рот и встала.

— Кажется, им нужен стол. — Лизандр указал на пожилую пару с четырьмя котами.

В руках они держали подносы, а на каждом плече посетителей сидело по белому коту.

Вопрос с последней зефиринкой решил Гомер, подцепив ее клювом. Вся компания забрала своих любимцев и двинулась к дверям. Чарли вышел первым и, к своему удивлению, лоб в лоб столкнулся с Бенджамином и Бобом-Спринтером.

Пес с таким радостным лаем начал скакать вокруг Чарли, что было понятно, как Спринтер по нему соскучился.

— Ты не сказал, когда будешь здесь, — попенял Бенджамин. — А вы уже расходитесь?

Чарли посторонился, чтобы пропустить остальных, и извинился перед Беном.

— Или собираетесь погулять?

— Мм… не знаю, — чувствуя себя неловко, ответил Чарли.

Вообще-то он обещал дяде встретиться с ним в книжной лавке, но Бенджамина брать с собой не хотел.

Габриэль помахал на прощание рукой и побежал догонять Лизандра с Танкредом, уже скрывшихся в Лягушачьем переулке. Они трое жили за городом, на Вершинах, и обычно их подвозила мама Габриэля. Фиделио с девочками ждал Чарли.

— Почему ты стал такой? — чуть не всхлипывая, спросил Бенджамин.

Чарли стало совсем совестно.

— Никакой я не такой. Просто очень занят, — ответил он как можно мягче.

— Никто больше не хочет со мной дружить, — потупился Бенджамин.

Эмма бросила на Чарли сердитый взгляд и обняла Бена за худенькие плечи:

— Мы будем дружить. Мы собрались в книжный магазин. Если хочешь, иди с нами.

— В книжный? — удивленно переспросил Бенджамин. — Нет, спасибо, наверное, не пойду. Спринтеру надо гулять. Увидимся на следующей неделе. — И он опять укоризненно взглянул на Чарли.

— Заметано! В пятницу вечером. Как только вернусь из школы, — сразу согласился Чарли.

— Ага. — Бенджамин потащился прочь, а Спринтер-Боб изо всех сил старался расшевелить понурого хозяина прыжками и лаем.

— За что ты обижаешь Бена? — спросила Эмма.

— Понимаешь, Эм, у него родители — сыщики. Слишком много можно потерять, а ведь чьи-то жизни зависят от того, как мы умеем хранить секреты! — виновато пожал плечами Чарли.

— О-ой! Какие мы сегодня серьезные! На-ка понеси моего кролика. И пошли мешать Эмминой тете, — насмешливо вздернула брови Оливия.

Передав своего питомца Чарли, она устремилась вперед, пока другие тащили кто корзину с уточкой, кто переноску с кошкой, кто кролика. Фиделио с Чарли обменялись взглядами. Могла бы хоть сегодня Оливия одеться поскромнее. Чересчур много внимания привлекали ее длинное пальто из искусственного меха, красные ботинки и черная шляпа с серебряными кисточками. Мальчикам стало много легче, когда с Хай-стрит они свернули на тихую улочку, ведущую к книжному магазину. Не пройдя и половины пути, Фиделио вдруг остановился:

— Чарли, я забыл тебе сказать, что украли «Двенадцать колоколов»!

— Что-о?! — Чарли чуть не выронил кролика.

— Рыцаря, который разбудил меня?! — воскликнула Эмма и осторожно опустила корзину на булыжную мостовую.

— Вспомни, Чарли, ты дал мне на хранение коробку. В ней лежал механический рыцарь, который поднимался, когда звонили колокола, — напомнил Фиделио.

Чарли все хорошо помнил. Разве можно такое забыть? «Двенадцать колоколов» доктора Толли! Отец Эммы, Толли, сделал этого рыцаря незадолго до смерти. Рыцарь должен был освободить Эмму от гипноза, и это получилось. Чарли надеялся, что когда-нибудь удастся освободить и папу. Но теперь этот шанс упущен.

— С трудом верится. Как это украдены? — строго спросил Чарли.

— Извини, Чарли. В нашем доме бывает так много народу. Дети приходят на уроки, а кто и так просто… Никто ничего не заметил, — пожал плечами Фиделио.

Оливия уже добралась до магазина.

— Эй, вы, ну идите же! — стоя под дверьми, кричала она. — Что вы застряли?

Все подобрали своих животных и потащились дальше.

Мисс Инглдью в воскресенье закрывала дверь магазина, и Эмме пришлось звонить.

— Это что еще за рок-звезда? — открыв дверь, ахнул дядя Патон.

— Ах, не придуривайтесь, мистер Юбим, — не сумев скрыть удовольствия, ухмыльнулась Оливия.

— Я придуриваюсь? — шутливо вздернул бровь Патон.

Дети вошли, сбросили на прилавок пальто и куртки, а рядом пристроили животных. К счастью, и уточка, и кролик, и кошка спали.

Из задней комнаты их окликнула мисс Инглдью. Они вошли и увидели, что она сидит за столом, а перед нею лежит один из блокнотов Бартоломью Блура. Остальные дневники стопочкой сложены рядом.

— Надеюсь, Чарли, ты не против? Мы не могли удержаться и прочли всё, — призналась она.

— А что это? — впившись взглядом в открытый дневник, полюбопытствовал Фиделио.

— Да так, дневники. Ну, не просто дневники. Мне их прислал один знакомый, который собирал истории об Алом короле, — нехотя объяснил Чарли.

— Вот это да! — Оливия немедленно схватила верхний блокнот из стопки и плюхнулась на диван. Но, пролистав несколько страниц, поморщилась. — Ничего не понять! И он такой грязный…

Дядя Патон забрал у нее дневник:

— Оливия, дорогая, ты же понимаешь, настоящие путешественники не занимаются саморекламой. Эти блокноты побывали там, куда ты никогда не попадешь. Содержанию же их цены нет, и, возможно, когда-нибудь именно они спасут тебе жизнь.

Оливия взглянула в посуровевшее лицо дяди Патона и покраснела. Она очень уважала дядю Чарли, и, по сути дела, он был одним из немногих, чью критику она принимала близко к сердцу.

— Простите, — буркнула она.

— Ничего. — Дядя Патон положил блокнот на место. — А теперь, поскольку я уверен, что Чарли рассказал вам о событиях вчерашнего вечера, вам следует узнать и то, что узнали мы с мисс Инглдью, прочитав эти дневники. Садитесь. Все садитесь, чтобы не толпиться.

Эмма и Фиделио переложили несколько папок и устроились рядышком с Оливией. Чарли просто сел на пол, а дядя Патон опустился в кресло.

— Много здесь говорится об одном зеркале. — Дядя Патон обвел аудиторию взглядом, но никто не произнес ни слова. — Чарли слышал, как его назвали зеркалом Аморет. Оно было изготовлено девять веков назад для ребенка, которого королева Береника родила за девять дней до своей смерти. Зеркало сделал сам Алый король. Он отдал его второму своему сыну, Амадису, чтобы тот хранил его и отдал Аморет, когда та подрастет. У зеркала очень много важных волшебных свойств. Тому, кто им владеет, оно, например, дает возможность перемещаться…

— То есть вы считаете…

— Да-да, Чарли, именно о таких перемещениях, как твои, я и говорю. Посмотри в это зеркало, и тот, кого ты хочешь увидеть, появится в нем. А если хочешь встретиться с тем человеком, посмотри еще раз, и зеркало перенесет тебя к нему, где бы он ни был.

— Обалдеть! Хотел бы я иметь такое зеркальце. Да я мог бы встретиться с самим Моцартом! — Фиделио был в восторге.

— Боюсь, тебе это вряд ли удалось бы. Оно откликается только на просьбы потомков Алого короля, — остудила его пыл мисс Инглдью.

— Но откликнулось же оно графу, — не согласился Фиделио.

— Он тоже из одаренных. Мы думаем, граф его украл. Отчасти для того, чтобы им не воспользовались другие. Хотя когда он его закапывал, то надеялся, что кто-нибудь из его потомков найдет зеркало и поможет ему выбраться из королевского портрета, — спокойно пояснил дядя Патон.

— Патон, мне только что пришло в голову, что если это зеркало у графа, то он может перемещаться туда и обратно. Независимо от того, картина это или фотография. О господи, надеюсь, что это не так! — Мисс Инглдью, вцепившись в подлокотники кресла, даже наклонилась вперед.

Только она сказала это, как раздался звонок в дверь. От неожиданности все повскакали с мест.

Дядя Патон пошел открывать и вскоре вернулся в сопровождении очаровательной дамы, одетой точно так же, как Оливия, только шляпа у нее была красная, а сапожки серебристые.

— Мама! Ты так рано! — закричала Оливия.

— Уже темно, — ответила миссис Карусел. — Как-то неестественно темно. Мне жаль, если я помешала вашему собранию, но вы народ умный и понимаете, что пора уже расходиться.

— Вы совершенно правы, миссис Карусел! — поддержал ее дядя Патон.

— Мне тоже не нравится вид за окном. Очень неприятная погода. Может быть, вы подвезете и этого молодого человека? — похлопотал дядя Патон за Фиделио.

Фиделио уже готовился протестовать, но Оливия с мамой едва не вынесли его из комнаты. Разобрав животных, остальные тоже покинули магазин. Фиделио еще успел бросить на Чарли ошеломленно-виноватый взгляд, и дверь закрылась.

— Нам тоже пора. Пошли, Чарли, — неохотно сказал Патон.

Пока дядя Патон прощался с мисс Инглдью, Эмма с Чарли вышли в торговый зал. У появившегося вскоре дяди Патона было розовое лицо и след помады на щеке.

— Мы решили, что здесь для дневников будет лучше, чем в номере девять, — произнес дядя Патон, надевая черное пальто.

Чарли согласился с ним. Они уже почти добрались до дому, когда дядя Патон сообщил ему потрясающую новость. Нашлась фотография отца Чарли.

— Я не говорил об этом, потому что не хотел обманывать тебя пустыми надеждами. Понимаешь, снимок не очень хорошего качества. Я вспомнил о нем, когда ты рассказал мне о Бартоломью. Во время того восхождения было сделано несколько фотографий. Я вспомнил, что одна из них должна быть у меня в кожаной коробке, которую держу под кроватью, — объяснил дядя Патон.

— Она еще у вас? — Чарли уже не мог идти шагом.

— Да нет, я отдал ее твоей матери. Предупредил, чтобы она не говорила бабушке Бон, ведь та уничтожила все фотографии Лайелла.

Чарли припустил рысью.

— Не так быстро! Никуда она не денется, — поспешая за мальчиком, попросил дядя Патон.

— Не могу я ждать, дядя Патон. Совершенно не могу!

Когда они вошли в дом, Эми Бон в одиночестве сидела в кухне. Чарли сразу подскочил к ней:

— Мам, покажи мне фотографию! Прямо сейчас! Дядя Патон сказал, что нашел папину фотографию.

— Господи, Чарли, вечно ты спешишь, я только что вошла. — Мама стащила с шеи шелковый шарфик.

— Где она? — взмолился Чарли.

Мама взяла со стола сумочку:

— Где-то здесь. — Она порылась и достала маленькую квадратную фотографию. — Вот!

Чарли взял снимок. С фотографии ему улыбался человек в высокогорном снаряжении.

Но это был Бартоломью Блур. В самом уголке, спиной к камере, стоял еще один человек.

— Мам, но это же не… не может быть… — От огорчения он даже охрип.

Подошел дядя Патон и заглянул через плечо, потом взял снимок из рук Чарли:

— Эми, что случилось? Это не та фотография, что я тебе давал.

— А чем плоха эта? — спросила Эми.

— Но это не твой муж. — Патон ткнул пальцем в Бартоломью.

Эми взглянула на снимок:

— Правда? Ах, дорогой, знаешь, я совсем забыла лицо Лайелла. Я просто не могу… представить себе его лицо. — Она нахмурилась.

Чарли был убит:

— Мама! Ты должна вспомнить. Должна!

— А зачем, Чарли? Я думаю, было бы лучше, если бы о Лайелле забыли все. — И мама улыбнулась.

— Нет! Как ты не понимаешь? Если мы перестанем о нем помнить, он не сможет вернуться. Никогда! Совсем! — заорал Чарли.