"Камиль Яшен. Хамза (Хамза Хаким-заде Ниязи) " - читать интересную книгу автора

ей в дальнейшем свое покровительство и защиту.
Причины многих неурядиц и бед народной жизни журналы видели в
отсутствии знаний и невежестве. Богатые и образованные люди тем и
подтвердят свое избранное предназначение, что возьмут на себя историческую
миссию просвещения народа.
Эта мысль понравилась Хамзе. Действительно, если каждый бай откроет на
свои деньги хотя бы одну школу, безграмотность дехкан и ремесленников
будет уменьшаться. Хамза хоть сейчас был готов предложить свои услуги в
качестве учителя в одной из таких новых школ. Любой мусульманин, болеющий
душой за свою нацию, должен отдавать все свои силы для улучшения жизни
всех правоверных. Богатые баи обязаны защитить народ и помочь ему
преодолеть свое невежество. Кто, как не те же Муминбаев, Вадяев,
Потеляхов, Миригулишанбай и Темирбеков, не говоря уже о
Садыкджане-байвачче, самом энергичном и предприимчивом из них, должны
взять на себя руководство нацией?
Для этого и сосредоточены в их руках деньги и сила, для этого и
работает на них народ, чтобы они, в свою очередь, заботились о народе.
Хамзу удивляло только одно. Почему, беспокоясь о народе, обсуждая
тяжелое положение народа на своих страницах, ни одна газета и ни один
журнал ничего не пишут о том, что думают и говорят о своей жизни те самые
люди, которых он видел и слушал на базарах и улицах, в чайханах и
караван-сараях, то есть те, кто и был самим народом?
В газетах и журналах призывают богатых защищать интересы бедных, а
богатые тем временем раскатывают на лихачах и пируют в ресторанах при
шикарных гостиницах на улице Розенбах... Ремесленники и дехкане говорят о
засилье торговцев и баев, о том, что свои товары и хлопок им приходится
продавать баям за полцены. Но почему же именно об этом, об этой "полцене",
не пишут газеты и журналы? Почему на их страницах совсем нет описаний
жизни бедняков? Ведь газеты и журналы, если они действительно пекутся об
интересах нации, должны рассказывать обо всем народе, обо всех мусульманах
- и о богатых, и о бедных.
Задумавшись, глубоко погрузившись в свои мысли, сидел Хамза на
молитвенном коврике во дворе отцовского дома перед разложенными на траве
журналами и газетами.
Он не услышал, как протяжно и хрипло закричал муэдзин с минарета
мечети. Не увидел, как вышел из дома со своим молитвенным ковриком отец...
Заметив под деревом сына, ибн Ямин подошел к нему сзади.
Хамза сидел неподвижно, словно замер в каком-то странном оцепенении.
Хаким-табиб был уже слаб глазами и не разглядел, что именно разложено
на траве перед сыном, какие издания. Он принял их за очередные религиозные
сочинения, постоял молча еще несколько минут за спиной Хамзы и, вздохнув,
пошел к дому, где был расстелен его коврик. Встал на колени, повернулся к
востоку, к солнцу, и начал читать намаз.
Было раннее утро. Рассвет занимался над Кокандом. Под заунывные крики
муэдзина Хамза сидел на своем молитвенном коврике, забыв о молитве. Над
его головой, в густой листве чинары, звонко пели птицы, встречая рассвет.


3