"Бруно Ясенский. Человек меняет кожу (Роман)" - читать интересную книгу автора

целая революция.
-- Да, это очень интересно...
Полозова замолчала. Автомобиль мчался по плато, навстречу
надвигающемуся горному хребту. Горы на фоне бледно-голубоватого, чуть
выцветшего неба, без единой крапинки, казались декорацией, вырезанной из
картона. Мелкие морщины и изломы, обведённые коричневой тенью, выделялись
на них рельефней, чем на настоящих.
У подножия гор лежал городок из фанеры: несколько деревянных бараков,
несколько горбатых палаток из брезента с кривыми окошками из желатина в
раскоряченных стенах, простой грузовик с разбитым кузовом, неподвижный и
мрачный как статист.
Около центрального барака толпились, входили и выходили люди самой
причудливой наружности: русские мужички с окладистыми бородами, одни в
замасленных, подпоясанных бечёвками рубахах, другие в ватных кацавейках и
рыжих яловочных сапогах; бронзовые парни в голубых, красных, зелёных
майках, кто в картузе, кто в тюбетейке, кто в огромной соломенной шляпе,
похожей на мексиканское сомбреро; цветистые таджики в тюбетейках и халатах;
краснокожие люди неведомой национальности, с телом, словно ошпаренным
кипятком, в куцых трусах, заслоняющих исключительно то, что необходимо.
Среди этой разношёрстной толпы деловито суетилась кучка людей в брезентовых
сапогах и белых рубахах с засученными рукавами.
Всё это удивительно смахивало на съёмку американского приключенческого
фильма с отважными золотоискателями в пустыне. Люди в брезентовых сапогах,
торопливо шнырявшие между бараками, напоминали кинооператоров, проверяющих
последние детали мизансцены. Кларк невольно огляделся в поисках
киноаппарата.
Машина остановилась у входа в барак. В комнате, в которую ввела Кларка
Полозова, столы стояли сплошной лавой. Протискиваться между ними надо было
узенькой извилистой тропинкой. Люди, стоявшие у столов, кричали на людей,
сидевших за столами. Кто-то бил кулаком по столу так, что звенели
чернильницы. Сидящий за столом человек в очках, откинувшись на спинку
стула, терпеливо ждал, пока у посетителя не разболится рука, и только от
времени до времени невозмутимо повторял одну и ту же фразу: "Ничего не могу
поделать".
Между столами шмыгали люди с какими-то бумагами. Кларк, вслед за
Полозовой, протиснулся наконец за перегородку. За перегородкой сидел
Четверяков, разбирая кипу бумаг, испещрённых зигзагами красного карандаша.
Полозова обратилась к Четверякову, но в ту же минуту за перегородку
ворвался усатый детина в сетке и белых штанах, весьма похожих на кальсоны,
отстранил рукою Кларка и Полозову и, сорвав с головы тюбетейку, кинул её на
пол перед Четверяковым.
-- Не могу с этими сукиными детьми работать. Делайте со мной что
хотите, не могу.
-- Не кричите, Теплых, -- спокойно заметил Четверяков. -- Я не глухой.
И не сорите на пол, -- указал он головой на измятую тюбетейку. -- В чём
дело?
-- Бригады Тарелкина и Кузнецова не вышли на работу.
-- Почему?
-- Говорят, третий день махорки не выдают. Не дадите махры, не будем
работать!