"Ромэн Яров. Основание цивилизации" - читать интересную книгу автора

категорически воспрещалось.
На гаревой дорожке стадиона спортсмены ожидали сигнала. Они стояли не в
ряд, а кто где придется. От них требовалось не опоздать со стартом, место
же старта не имело значения. Тренер Федосеева - седой ветеран из
испытателей - щупал на шасси машины какие-то гайки и шептал на ухо своему
питомцу последние заклинания:
- Главное - равномерно иди. Ты горячий, но старайся сперва
сдерживаться. Жди, пока войдешь в ритм. Ну, а потом уж, конечно, жми
вовсю. У Кости с ориентацией в темпе слабовато - ты помни об этом. И не
забывай про плазменную тягу...
Он сбросил клетчатый пиджак на руки мальчиков из клуба: могучая его
рука, обтянутая рукавом спортивной куртки, легла Васе на плечи.
По дорожке бегал худощавый юноша в очках. Это был аспирант,
историк-специалист по трассе, ушедший в спорт после окончания
университета. Он жал руки смущенным гонщикам и обнимал их. "Только не
останавливаться, - повторял он. - Только не вторгаться в прошлое..."
Контролеры уже вышли на трассу. Очень трудно удерживать работающую машину
в строго определенной точке времени: "размыв" в обе стороны составляет от
пяти до десяти секунд. Поэтому их фигуры казались призраками, встающими
среди облаков. Они маячили по всей трассе человеческой истории, их видели
всюду и принимали за предзнаменования и природные феномены. Галантные
философы, смеясь над суевериями, рассуждали об игре света в атмосфере.
Двумя столетиями дальше тащили на костер ведьм и еретиков. Еще дальше на
них глядели вожди кочевых племен и радовались, ибо всадник на коне означал
удачный набег и добычу. А в самом конце трассы, дальше которого не
позволяли заходить технические данные машин, пророки, вздымая к небу
костлявые руки, тряся бородами, обличали беззакония мира.
Соревнования на скорость полета во времени не относились к разряду
зрелищных. Едва был дан старт, гонщики исчезли. Борьба была невидимой,
подобно марафонскому бегу, когда изнемогающие бегуны соревнуются на
дорогах где-то далеко от трибун. Но начались состязания по легкой
атлетике, и все, кроме тренеров, перестали думать об ушедших в века.
Он возник внезапно - точно на том месте, в котором исчез. Сначала
вибрация мешала разглядеть гонщика, затем стало ясно, что это Константин
Парамонов. Наконец он материализовался окончательно. Тренер подбежал к
своему питомцу, радостно его обнял, помог снять куртку с перышками и шлем.
Вдвоем они оттащили машину в бокс и стали ждать остальных. Зажглись цифры
на световом табло, голос диктора назвал время и добавил как бы со
сдержанным восторгом: "Отличнейший результат". По трибунам прошел гул.
Сторонники Федосеева насупились.
Гонщики прибывали один за другим. Даже самые безнадежные уже стояли на
дорожке. А Федосеев все не появлялся. На трибунах возникло замешательство.
Послышались выкрики. Судейская коллегия связалась с контролерами на
трассе. Выяснить ничего не удалось. Тренер Федосеева надел пиджак и
потребовал занести в протокол плохую организацию соревнований. Историк
испуганно суетился. И лишь когда к воротам стадиона подкатили мощную
машину времени спасательной службы, появился Федосеев. Он был бледен,
утомлен; голубые глаза потускнели, светлые волосы запылились, небольшая
бородка сбилась набок, лицо его, обычно добродушное, выглядело сейчас
каким-то отрешенным. Тренер бросился к нему.