"Вадим Ярмолинец. Кровесмешение" - читать интересную книгу автора

спортивной комплекции. Александр Мойсеевич, войдя в комнату и таращась на
голые плечи, спрашивал: "Можно?"
- Шурик, подожди на кухне, мы сейчас уже закончим, - бросала ему
Ольга Николаевна, возвращаясь к разговору с посетительницей.
Александр Мойсеевич, изобразив легкую досаду, выходил. Сев к столу и
снова закурив, он слушал голос сына, едва пробивающийся из-за занавески
зеленого сукна, прикрывающей вход на антресоли.
"Кровь пятнала белое облачение, следы отчаянной борьбы виднелись
повсюду на ее исхудалом теле, - читал Леня, подрагивающим голосом. - Один
миг она стояла на пороге, дрожа и шатаясь,... а затем с тихим стенанием пала
на грудь брата и в жестоких, теперь уже последних предсмертных схватках
повлекла его на пол, труп и жертву предвиденных им ужасов"...
Его маленькая слушательница - соседская девочка Лена Кобзева, вжав
подбородок в колени, дрожа от ужаса, выдыхала: "Посмотри, там за окном
никого нет?"
Дети устроили свой уголок за стеллажом, где стояли закрутки на зиму:
компоты из красной вишни и белой черешни, айвовое и сливовое варенье. У
запыленного окошка они сложили диванчик из чемоданов и фанерных посылочных
ящиков со всякой хозяйственной всячиной. За пыльным стеклом вечернее небо
набирало бархатную синеву, на которой выступали неяркие звезды.
- Не бойся, - он брал ее за руку. Ее трясло.
"Охваченный страхом, бежал я из того покоя, из того дома..."
Антресоли находились над коридором, который вел из коммунальной кухни в
комнаты. Кишиневские занимали две комнаты - дверь в конце коридора налево.
Ольга Николаевна была лет на 15 моложе Александра Мойсеевича. Они поженились
в Калининграде, где их застал конец войны. Он командовал взводом гвардейских
минометов, а она служила телефонисткой в штабе округа. Он носил знак
"Гвардия" и орден Красной Звезды на гимнастерке, под которой читалась
рельефная грудь физкультурника довоенных парадов с духовым оркестром,
трепещущими на майском ветерке флагами и многоярусными атлетическими
построениями. Она окончила Куйбышевское училище связи в 1944-м и прямо со
студенческой скамьи отправилась на фронт, который уже победно катился на
запад. У нее была перехваченная ремнем осиная талия, тугая юбка и сапожки на
каблуках. В 18 лет жизнь виделась ей как безоговорочная победа Красной армии
над вероломным немецко-фашистским захватчиком.
Одну комнату - прямо в конце коридора - занимали жена и дочь капитана
второго ранга Василия Кобзева, служившего на подводной лодке. Валентина
Кобзева работала в большом магазине тканей на улице Карла Либкнехта. Леночка
родилась в тот же год, что и Ленчик, но он родился в конце года, а она - в
начале, и, по сути, была на год его старше. Однако она была девочкой мелкой
и мелкой осталась, когда повзрослела. А он рос хорошо, и она льнула к нему,
как к старшему брату. Он читал ей истории, каких она не слышала ни от мамы,
которую видела по вечерам и в выходные, ни от папы, которого знала главным
образом по фотографиям.
Сначала, умиляя супругов Кишиневских своей детской привязанностью,
Ленечка и Леночка читали свои сказки на диване в их большой комнате. Но
когда с братьев Гримм они перешли на капитана Блада и Анабеллу Бишоп, то
перебрались на антресоли, на тот самый самодельный диванчик под пыльным
окошком.
- Как тебе это нравится? - многозначительно спросил жену Александр