"Михаил Янчевецкий. Создание героических образов защитников Родины (В.Ян)" - читать интересную книгу автора

воплощенная в эпизоде одной из глав повести "К последнему морю" (ч. XI,
гл. 4, "Последний военный совет"), вызывала сомнение некоторых
"историков-ортодоксов", не находящих ей документального подтверждения в
дошедших до нас свидетельствах той эпохи. Но В. Ян, выступая против
"историков в футляре", отстаивал право художника на творческую фантазию,
на домысел, пусть не подтвержденный, но и не противоречащий рисуемой
эпохе, повторяя, что "б е з  ф а н т а з и и - н е т  и с т о р и и".
В процессе работы над произведениями автор привлекал для обсуждения
писателей, критиков, историков.
Так, в поисках ответа на интересовавшие В. Яна вопросы дипломатии
Александра Невского в отношениях с Батыем и государями Западной Европы он
навестил дипломата "ленинской школы" академика И. М. Майского и "долго
беседовал с этим выдающимся политическим деятелем и очень умным,
талантливым человеком, рассказал о своей работе, вопросах, на какие жду
ответа", и получил дельные советы.
А тридцать лет спустя, на странице "Литературной газеты", отмечавшей
100-летие со дня рождения В. Яна, академик И. М. Майский рассказал
читателям об этой встрече с писателем.
В декабре 1948 года В. Ян сдал в Гослитиздат завершающую книгу эпопеи
под названием "Александр Беспокойный и Золотая Орда", одновременно в
Детгиз - переработанные для детей главы из этой книги о юных годах
Александра, и записал в дневник: "...скажу словами Пушкина: "Миг
вожделенный настал, окончен мой труд многолетний!" Мне кажется, что я с
великими трудностями поднялся на вершину высокой скалистой горы и смотрю
вокруг. Какие дали! Пиши, о чем хочешь!.."
Однако вскоре выяснилось, что считать "многолетний труд" законченным
преждевременно; обе редакции потребовали переделки рукописей. Предложения
Детгиза были легко осуществимы, но в Гослитиздате автору заявили, что "Вы
недостаточно показали историческую роль и величие Древней Руси и славного
сына Великого русского народа Александра Невского", что е г о  ф и г у р а
"п р о и г р ы в а е т  в  м а с ш т а б е" п о  с р а в н е н и ю  с
ф и г у р о й  Б а т ы я, а  э т о  "н е д о п у с т и м о" и просили
"доработать" роман в указанном направлении".
Теперь, более чем через сорок лет спустя после Дня Победы в Великой
Отечественной войне, становится понятным сомнение редакции. Современному
(тогда!) читателю, вчерашнему "воину фронта и тыла", воину-победителю,
только что разгромившему "фашистских чингисханов и батыев" и
у с т а н о в и в ш е м у "О р д е н  А л е к с а н д р а 
Н е в с к о г о", даваемый за героизм и воинские подвиги, было бы
невыносимо читать о поездке Александра в ставку Батыя, где русский
национальный герой склоняется перед ненавистным завоевателем...
Автор ответил издательству подробнейшим защитительным письмом, где
отстаивал свою рукопись в первоначальной редакции, к а к
с о о т в е т с т в у ю щ у ю  и с т о р и ч е с к о й  п р а в д е,
одновременно ссылаясь на право писателя "на художественный домысел", но
это не помогло и, на рубеже 40-х и 50-х годов заключительная книга эпопеи
была разделена на две. Так, в итоге появились повести: "Юность полководца"
(молодые годы Александра, битвы на Неве и Чудском озере) и "К последнему
морю" (поход Батыя на Запад и Золотая Орда).*
_______________