"Роби Джеймс. Сильнее только страсть " - читать интересную книгу автора

воспоминания, она с небольшим эскортом и с необузданностью, столь
свойственной ее натуре, двинулась на север. Недаром ее усопшая мать королева
Элеонора, разрешившаяся от бремени во время очередного крестового похода
своего мужа, называла дочь "моя дикая сарацинка". Умудрившись отбиться от
своих спутников во время начавшейся бури, - Джоанна нисколько не испугалась
и неизменно сохраняла присутствие духа.
Уильям Уоллес был всего на год ее старше. Их дороги совершенно случайно
пересеклись неподалеку от границы, на английской стороне, где он выполнял
рискованную миссию по сбору необходимых сведений о передвижении английских
солдат и о местах их скопления. Он уже намеревался вернуться в Шотландию,
когда налетел тот самый ураган со стороны Северного моря и ему пришлось
искать прибежище в полузаброшенном амбаре чьей-то фермы.
Оказалось, что он там был не один. В кромешной темноте Уоллес
почувствовал присутствие другого человека. Когда он высек огонь и зажег
факел, то увидел перед собой женщину. Некоторое время они молча смотрели
друг на друга, пока она не отвернулась и не принялась расседлывать коня.
Уоллес вставил факел в трещину одного из столбов, поддерживающих крышу,
после чего привязал ее коня рядом со своим. Ни одного слова по-прежнему не
было произнесено...
И внезапно - трудно сказать, кто первым сделал движение, - их бросило
друг к другу какой-то непонятной силой. Он взметнул ее юбки, молниеносно
избавился от части своей одежды и в нескольких шагах от того места, где они
стояли, притиснул женщину, которую едва успел разглядеть, к столбу. Ее ноги
послушно обхватили его бедра, и он вошел в нее. Молчание прерывалось ее
сладострастными стонами...
Поскольку супруг Джоанны на четыре десятка лет был старше ее, она
впервые в жизни прикасалась к молодой коже, впервые упивалась поцелуями в
молодые губы, ощущала жар молодого тела. Видимо, внезапность и греховная
сущность случившегося заставили ее почти мгновенно испытать кульминацию
наслаждения, и, поняв это, Уоллес осторожно опустил ее на сено, устилавшее
пол, и лег рядом. К его изумлению, она не отстранилась от него, не сделала
попытки подняться, но принялась умело ласкать его, молча призывая продолжать
начатое. Он ответил на призыв, и дальнейшее их соитие было долгим и не менее
бурным.
Он не задумывался над тем, кто она такая, почему очутилась здесь, и она
не проявляла никакого поползновения узнать, кто он, ее случайный любовник.
До рассвета он еще дважды овладевал ею, и к утру, когда буря за стенами
сарая и в их телах затихла, он все же спросил, как ее зовут.
Чтобы достойным образом завершить абсурдный в своей несообразности
эпизод и зная, что встретившийся ей случайный человек все равно не поверит
ее словам, она решила сказать чистую правду и открыла ему, что он провел
ночь с дочерью английского короля Эдуарда. С улыбкой она восприняла его
естественное недоверие и, в свою очередь, пожелала узнать его имя и где она
сумеет его найти, если такая необходимость появится.
Он был молод, но не настолько легкомыслен, чтобы вот так расстаться с
женщиной после произошедшего между ними, хотя не верил ни одному ее слову, и
назвал себя. Его имя, разумеется, ничего ей не говорило. Вторично она
услышала его, когда оно появилось на устах у многих: после битвы у моста
Стерлинг.
На прощание она тогда сказала: