"Генри Джеймс. Связка писем" - читать интересную книгу автора

Он производит впечатление существа скорее обезьяно-, нежели
человекоподобного; когда я его наблюдаю и слушаю, мне представляется, что
передо мною волосатый гомункулус (*20), выделывающий трюки под визгливый
аккомпанемент уличной шарманки.
Как я уже сообщал вам, мои опасения относительно того, что меня будут
здесь третировать по причине моей принадлежности к немецкой нации,
оказались совершенно безосновательными: никто, по-видимому, не
задумывается над тем, к какой нации я принадлежу, - напротив, я встречаю
здесь самое любезное обращение, какого, впрочем, удостаивается всякий
гость, если он исправно оплачивает счет, не особенно вникая в отдельные
его пункты. Это, нужно признаться, было для меня в известной мере
неожиданностью, и я по сей день не пришел к окончательному умозаключению
касательно основополагающих причин упомянутой аномалии. Мое решение
обосноваться под французским кровом диктовалось собственно тем, что я
предполагал быть враждебно встреченным всеми прочими обитателями. Я
надеялся изучить разнообразные формы проявления естественного раздражения,
которое должна была возбуждать моя личность, поскольку французский
национальный характер наиболее полно проявляется под влиянием раздражения.
Однако мое присутствие не оказывает видимого стимулирующего воздействия, и
в этом смысле я существенно разочарован. Ко мне относятся точно так же,
как к другим, между тем как я был подготовлен к отношению особому, пусть
даже худшему. Как я уже говорил, я не могу полностью уяснить себе это
логическое противоречие, однако склоняюсь к нижеследующей гипотезе.
Французы безраздельно поглощены собой; невзирая на то, что война 1870 года
породила в их сознании весьма определенный образ немца как представителя
победоносной нации, в настоящее время сколько-нибудь четкое понятие о его
существовании у них отсутствует. Они не уверены, есть ли вообще на свете
немцы, ибо веские доказательства этого факта - всего-навсего девятилетней
давности - успели начисто изгладиться из их памяти. Поскольку сама идея
немца содержала в себе нечто неприятное, они поторопились исключить ее из
круга своих представлений. Посему я полагаю, что мы напрасно кладем в
основу нашей политики тезис о возможности реванша: французская натура
слишком мелка, чтобы в ней могло пустить корни это могучее растение.
Я использовал также благоприятную возможность провести серию наблюдений
над англоязычными особами, уделив первостепенное внимание американской
разновидности, ценными образцами которой я располагаю. Один из двух
наиболее интересных образцов - молодой человек, демонстрирующий всю
совокупность характерных признаков периода упадка нации и напоминающий
мне, в уменьшенном масштабе, римлянина эпохи эллинизма (III век н.э.). Он
иллюстрирует тот этап развития культуры, когда способность к усвоению
настолько превалирует над способностью к созиданию, что последняя
оказывается обреченной на полное бесплодие, в то время как сфера
умственной деятельности являет собою аналог малярийного болота.
Из его слов я уяснил себе, что в Америке имеется большое количество
абсолютно идентичных ему индивидов и что, в частности, город Бостон
населен почти исключительно ими. (Этот факт он сообщил мне с большой
гордостью, как если бы упомянутое обстоятельство делало честь его
отечеству, нимало не подозревая при том, какое зловещее впечатление
произвели на меня его слова.)
Насколько я знаю (а о пределах моих знаний вы осведомлены), в истории